Миллионы вероятных шагов. Наталья Ветрова
не надо. Это мой дом. Я никуда отсюда не уеду.
Гартольд равнодушно пожал плечами.
– Как хочешь. Я уже привык к твоим странностям. Ладно, оставлю тебя. У меня много дел – и, склонившись к девушке, парень коснулся её щеки плотными, холодными губами.
Поцелуй не влюблённого мужчины, а скорее братский. Но даже от него у Элин радостно забилось сердце.
– До встречи – смущённо пробормотала она, слегка улыбнувшись.
Гартольд резко развернулся, размашистым шагом направившись к двери. Он ушёл. Элин снова осталась одна. В последнее время одиночество стало постоянным спутником, к которому она привыкла. Оно уже не так пугало и волновало, выработав в душе спокойствие к своей серости и унынию. Нельзя сказать, что Элин нравилось быть одной. Вовсе нет. Но она научилась принимать то, что нельзя изменить. Конечно, она хотела чаще быть с любимым человеком, смеяться с ним и радоваться жизни, но, увы, это было невозможно. За два года их отношений Гартольд часто оставлял её одну, особенно в последнее время. Его занимали многочисленные друзья и компании, в которых для Элин не находилось места. Наверное, он не хотел, чтобы все знали про её видения, которые иногда вводили в ступор посреди разговора. Элин чувствовала себя чужой в шумном обществе, предпочитая больше слушать, чем говорить. Этим она сильно выделялась среди друзей и подруг Гартольда, которые были слишком шумны и болтливы. Наверное, это существенный недостаток, отдаляющий её от нормальной жизни. Наверное, это проклятие. Быть не такой, как все. Быть особенной, не желая того. Быть другой. Но она не роптала, лишь покорно повиновалась своей судьбе.
Временами Элин ловила себя на мысли, почему так происходит? Ведь счастье – это тот воздух, которым должны дышать оба. А в одиночестве не может быть того, что наполняет душу радостью и эйфорией. Одиночество – это пустота. Стена, которая становится всё больше, отдаляя влюблённых друг от друга. Это путь в никуда – к пропасти и обрыву. И она понимала это, пытаясь разобраться с причинами, и задавая себе одни и те же вопросы. Но ответов не было, как всегда.
Глава 5
Восемнадцать дней затворничества. Восемнадцать дней тяжёлой работы и утомительных расчётов. Михвелс устало сел на стул, закрыв глаза. В голове пульсировало напряжение, неприятно распространяясь по клеткам. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Скоро, очень скоро, эссенция самостоятельного возрождения будет получена. Наверное, это прогресс. Так долго работать над результатом, и, наконец, оказаться у цели. Открытие сделает переворот в мире. Оно даст возможность продолжать род не в том случае, когда это угодно правителям, а когда будет желание и стремление самого народа. Каждый желающий сможет получить своего ребёнка, как самый ценный подарок жизни. Дети будут у всех. Так правильно и справедливо. Что может быть лучше и прекрасней этого?
Только Михвелс не ощущал радости от своего открытия. Что-то неприятное и тревожное сидело внутри, не давая возможности предвкушать победу. Были огромные сомнения, что эссенция