Черный кандидат. Пол Бейти
зевак. Они наперегонки взбежали по винтовой лестнице на верхнюю палубу. Иоланда села у иллюминатора, Уинстон втиснулся рядом.
– Не тесно?
– Нормально.
Уинстон поднял кудряшки с ее шеи, которая тут же покрылась гусиной кожей от холодного морского бриза. Иоланда приготовилась к поцелую; вместо этого Уинстон налепил ей за ухом драмаминовый пластырь.
– Что это? – спросила она.
– От укачивания.
– Спасибо, но катер не разгоняется быстрее двух миль в час.
– Узлов.
– Я в курсе.
Судно ползло вокруг заснеженного Готэма, а они все говорили, перекрикивая монотонное бормотание гида, и находили собственные достопримечательности.
– Видишь то здание? – спросила Иоланда, указывая на небоскреб, облицованный известняком и сталью. – Я там работала в позапрошлом году. Тридцать второй этаж, кафетерий.
– Че, правда? Видишь тот коричневый дом через дорогу? Я там спину гнул. «Страддер, Фэррагат и Пибоди».
– И чем занимался?
– Смотрел, чтобы факс не зажевал бумагу.
– И все?
– Так высокие технологии! Целых два дня там продержался.
Динамик на крыше прохрипел:
– Леди и джентльмены, я знаю, что вечер сегодня туманный, но сразу за мостом Трайборо те, кто захватил бинокль, смогут разглядеть сторожевые башни на острове Райкерс. Построенная в 1936 году тюрьма на острове Райкерс была пристанищем таких печально известных преступников, как Сын Сэма, он же Дэвид Берковиц, детоубийца Джоэл Стейнберг, дон мафии Джон Готти и гарлемский наркобарон Ники Барнс…
Иоланда вскочила и помахала далекому узилищу.
– Салют, Люциус и Табита! Жасмин, как оно?
Уинстон зашипел и уставился в пол.
– Что с тобой? – спросила Иоланда, коснувшись подбородка помрачневшего парня. – Ты знаешь кого-то в Райкерс?
– Я тебя умоляю. Я знаю на «Скале» до кучи ниггеров.
– Кучу ниггеров. Или до хрена ниггеров, – поправила Иоланда.
Уинстон кивнул. Он часто моргал, пытаясь сдержать слезы и призраки грехов, прошлых, настоящих и будущих.
– Плохие воспоминания?
Уинстон не поднял глаза. Иоланда потянула его за мочку уха, погладила бровь в поисках потайного рычага на книжной полке, который открывает дверь в тайную комнату. Уинстон поднял голову и сделал глубокий вдох. Он отстегнул нагрудную пластину своего панциря и начал снимать броню, один тяжелый кусок за другим.
На хрен. Уинстон начал со своего первого ареста в тринадцать лет. Ребята из его квартала провели тот летний день, воруя в магазинах и срывая с прохожих золотые цепочки. Ближе к вечеру он со своей бандой шел по Сорок пятой, все вдрызг пьяные, наглые и задиристые, как солдаты в трехдневном увольнении. Кто-то заметил мужчину, выходившего из кинотеатра, и завопил: «Карманы!» Несчастный поклонник порно еще не успел заметить стаю красноглазых волков, как четверо ребят вцепились в его карман и рванули в разные стороны.
Швы лопнули с громким треском. Бумажник незнакомца