Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро. Лоран Дойч

      Двадцать лет спустя племянник Константина, будущий император Юлиан, выбирает противоположный духовный путь… Рожденный и воспитанный в христианстве, но увлеченный философией, он убеждается в том, что мудрость Платона намного превосходит уроки библейского единобожия. С того времени он возвращается к божествам, населяющим Пантеон, и пишет труд «Против галилеян», где яростно нападает на христианскую «секту»: «Я позволю себе изложить перед всеми людьми те доводы, которые убедили меня, что секта галилеян не что иное, как вымысел людей, к тому же злостно придуманный. Он не заключает в себе ничего божественного, а только соблазняет неразумную часть души, злоупотребляет привязанностью людей к басням, придает выдумкам видимость истины, убеждая их в величайших небылицах…» Его аргументация бойко опирается на символизм античных мифов: «Считаем, согласно Платону, что должно быть соглашение между сном и явью. Этот философ называет богами то, что мы можем видеть, – солнце, луну, небо, звезды, но все вещи – подобия невидимых. Видимое нашими глазами солнце – подобие умопостигаемого и невидимого; опять-таки, являющиеся нашим глазам луна и каждое из светил – подобия умопостигаемых. Вот этих-то умопостигаемых, невидимых богов, находящихся в них и с ними и рожденных самим творцом и от него происшедших, Платон знает. Правильно поэтому творец у него говорит: “боги, то есть невидимые, богов”, – очевидно, видимых. Общий творец их – тот, кто устроил небо, землю, море и звезды и породил их прообразы в умопостигаемом мире»[4].

      Действительно, догмат о едином Боге, который проповедовали те, кого Юлиан называет галилеянами, бескомпромиссно приводит к «проклинанию других богов»… Именно то, что молодой философ делать отказывается! Он, быть может, еще согласился бы рассмотреть Отца, Сына и Святого Духа как варианты божественных форм, но при условии, что они займут место среди других бесчисленных языческих богов. Для него монотеизм, присущий христианам, иудеям, приводит к нетерпимости, но Юлиан не понимает ее и не хочет принимать. Чтобы продемонстрировать свою позицию, он разрывает с религией, в которой воспитан, обращается к древней вере греков и уезжает в Афины. На этой древней земле, взрастившей философию, он надеется получше разобраться со своими размышлениями и поднять свой дух до уровня тех, кто его вдохновляет.

      Увы, мыслителю скоро приходится отказаться от любимых изысканий: император Константин, предпочитающий заниматься восточной частью империи, назначает Юлиана вице-императором и приказывает отправляться в Галлию для управления этой страной и усмирения племен варваров. Для Юлиана такой прекрасный шаг в карьере кажется катастрофой! Как?! Ему надо вернуться в реальную жизнь, отложить в сторону размышления о позиции богов на небесах, оставить изучение трудов диалектиков прошлого?! Ему надо натягивать доспехи, садитьсяна лошадь и командовать легионами? Юлиан поднимается на Пантеон и молит богиню Афину