Авось, Небось и Кабы (сборник). Лев Кожевников
радовался. Покрутил перо в руках, поразглядывал и на стол бросил. Ровно негодную щепку. Сам в красный угол сел, на дубовое креслице. В сторону глядит. Боярину это, конечно, невдомёк показалось.
– Что, светлый князь, опечалился? Или тебе подарок не по сердцу?
– Взгляни в окно, боярин. Что видишь?
Подошёл боярин к окошку. Головой из стороны в сторону крутит, плечами пожимает. Чего там увидишь, дескать? Сугробы по самые окна намело. Позёмка стелется. Зима, словом.
Князь далее спрашивает:
– Может, где трава из-под снега пробивается?
– Нет, ни былиночки. Снег один.
– Стало быть, проку от пера никакого. Мне одному в горнице такое счастье не надобно.
Согласился боярин, когда поразмыслил.
– Оно так, – говорит. – От малого пера и проку мало. Вот если бы Жар-птицу случилось найти…
Тут князь и поймал его на опрометчивом слове:
– Найди, боярин! Коли найдёшь, проси в награду, чего душа пожелает. Отказа тебе не будет. До самых ноздрей золотом осыплю.
– Помилуй, пресветлый князь! – взмолился несчастный. – Да где ж искать её, эту птицу?
– Перо сумел найти, значит, Жар-птицу добудешь. А нет, на плаху отправлю!
И пальчиком державным, в брильянтах, в окно на лобное место[5] боярину указал. Там, в деревянном пне, окровавленном, величиной в три обхвата, палаческий топор круглый год торчит. Ворам и расхитителям государевой казны в назидание.
Вышел боярин от князя, понуренный. Сам себя бранит за глупость. Зачем, дескать, к князю с этим пером сунулся? Вот дурень так дурень! Ну да ладно. Попробую другого дурня, похлеще, на своё место сыскать.
– Гей, слуги! – с крыльца кричит. – Позвать сюда Данилу-охотника!
Приводят слуги Данилу.
– Зачем звал, боярин?
– Худо дело, Данилушко. Не обрадовался князь твоему подарку. Ногами затопал, закричал: коли сумел Данило перо найти, значит, и Жар-птицу добудет. Так и передай.
У Данилы-охотника глаза на лоб полезли.
– Помилуй, боярин! Да где мне её искать, эту птицу?
– Где хочешь, там и ищи. А не добудешь если, князь обещал на плаху тебя отправить.
Совсем опечалился Данилушко. Видно, правду люди сказывают: возле царя – возле чести, возле царя – возле смерти. Ну да делать нечего, надобно в путь-дорогу собираться.
3
Сел Данило-охотник на богатырского коня и поехал Жар-птицу искать. Как князь велел. А куда едет, сам не знает. Голову на грудь повесил.
– Эх, Сивко-Бурка, зря я тебя не послушал, тогда и беды бы не нажил. Где искать эту Жар-птицу, ума не приложу.
– Не горюй, хозяин. Голова твоя не завтра с плеч свалится. Авось, да отыщем Жар-птицу.
Ехали они, ехали, вдруг… чу! Конский топот за спиной Даниле почудился. Кличет кто-то по имени. Остановил Данило коня, назад из-под руки вглядывается. А Сивко-Бурка ушами прядёт, ноздрями ветер ловит.
– То боярин за тобой гонится. Третий день догнать не может.
Спешился Данило-охотник. Коню торбу с ячменём на шею повесил.