Зарницы на горизонте (сборник). Лирон Хамидуллин
с женой. По словам Башира Рамиева, она там вскоре и умерла…
В конце августа 1921 года семья Давлетшиных попрощалась с Орском. Их обоих направили на учёбу в Москву, в Коммунистический университет трудящихся востока.
– Там тоже было много интересных людей. Поэт Ярлы Карим, старший брат Фатиха Карима, тоже учился вместе с нами. Когда наш ребёнок плакал, он успокаивал его, играя на скрипке, – рассказывала Халима-апа. – Когда мы уезжали, семья Дэрдменда оставалась жить в Орске…
В начале 1920 года семья Закира Рамиева переселилась в дом Закира Хакимова – родного брата Хусниямал, матери Махубджамал. Скорее всего, двухэтажный торговый дом, где жили Бурнаевы, был конфискован советской властью. А уже к концу лета того же года семья поэта переселилась в третий дом. Видимо, устали жить у людей, хоть и приходящихся близкими родственниками. А тут – дом для них одних, просторный двор. Хозяин дома – Билал Мусин – открыл в одном селе магазин и уехал туда жить с семьёй. Опустевший дом оставили Рамиевым. Этот одноэтажный деревянный дом до сих пор стоит на своём месте – светится пятью окнами на переулке Поля Лафарга. Знающие люди указывают на шиферное покрытие ската, утверждая, что у дома состарилась лишь дощатая крыша. Через дом от него начинается прибрежная роща Урала – лесок из столетних тополей. Нанятый в семью поэта конюхом и дворником Сабир Галиакберов тоже проживал неподалёку – был с соседней улицы. Семья Сабира проходила во двор Рамиевых через смежную калитку на заборе. Такими домашними делами, как рубка дров, уборка снега, тоже занимался Сабир. В шестидесятых-семидесятых годах ещё были живы жена и дочь Сабира. Эта бывшая девочка, тогда уже женщина в годах, очень тепло вспоминала о «бай абыстай», которая каждый раз угощала её конфетами и пряниками. Только вот «бай абзый» эта женщина практически не помнила. Его она видела очень редко. Ей казалось странным лишь одно, что, несмотря на то, что соборная мечеть располагалась всего в двух-трёх кварталах от дома, «бай абзый» всегда ездил туда в своей красивой повозке. Видимо, не хотел отставать от подобных себе баев.
Ещё из тех, кто видел поэта в последние годы жизни, в Орске была жива Марьям Шарифовна Бикбова. (Она родилась в 1906, умерла в 1994 году.) Я в семидесятых годах несколько раз встречался с ней и общался. У неё ещё хранился толстый фотоальбом с фотографиями людей начала века. В том альбоме была также фотография державшего медресе муллы Ахметжана и его жены, молодой Махруй-абыстай. Марьям-апа две зимы проучилась в «школе Махруй-абыстай». Потом её отдали в городскую гимназию. Она получила образование в той же гимназии, где училась и Халима Файзуллина. Родители Марьям Бикбовой тоже из купцов. «Мои деды, Муртазины, работали с кожей. Бывало, в детстве мы играли вместе с внучкой Дэрдменда Рабигой… И с Мусой Джалилем была знакома. Когда я пела на сцене, он играл на мандолине».
– Каким вы помните Дэрдменда? Часто его видели? – спрашивал я.
– Часто видела, как он гулял на улице. Всегда очень аккуратно