Закон десанта – смерть врагам!. Сергей Зверев

      Остальные откровенно перепугались. Про Рухляду и говорить не стоило – если бы от страха в самом деле умирали, она была бы первой. Практически парализованная, Лариса не шевелилась, только ресницы над огромными коровьими глазами бешено дрожали. Гароцкий традиционно вспотел; Мостовой стрелял глазами в присутствующих, пытаясь сообразить, правильно ли он понял слова Кольцова и почему ему так страшно.

      – А еще некоторым кажется, что они здесь были, – негромко продолжал Вадим. Не стоило замыкаться на одной теме, – необычное дежавю, согласитесь. И не только Рухляду – многих из нас терзают сомнения, но они не признаются, а судорожно ищут причину, в чем дело. Охотно причисляю себя к последним. Да, я убежден – это уже происходило. Дом, кровати наверху, выщербинка в лестничных перилах, как будто две параллельные насечки, выбитые крупным зубилом…

      – Это не дежавю, – высказался определеннее Макс. Он смотрел в стол, предпочитая не показывать глаза, в которых поселился ужас.

      Вадим сглотнул.

      – А еще некоторым, не будем показывать на них пальцем, кажется, что мы… знакомы. Не все и не со всеми и… не совсем с теми людьми, что здесь сидят…

      – Сам-то понял, что сказал? – удивилась Валюша.

      – Главное, чтобы другие поняли. А они понятливые, у них развеялись последние сомнения.

      – Ну, тогда я набитая дура, – пожала плечами Валюша.

      – А это твоя личная проблема. Ну так что, господа… – тишина угнетала, Вадиму хотелось говорить. – У кого тут не развеялись последние сомнения? Пройдите наверх. Постойте у окна с видом на двор. Посидите на кровати, откройте тумбочку, встаньте голыми ногами на половик под кроватью. Эффект дежавю обещаю. Да что вы, в самом деле, скромничаете, господа? Мы с вами одного возраста – кому-то тридцать три, кому-то тридцать четыре. Так и должно быть. Давайте признаемся – да, нас снова собрали вместе. Неприятное обстоятельство, но пока ничего летального, расслабьтесь.

      – Не-е, ни хрена не догоняю, – протянула Валюша. – Ты хочешь сказать, вы знакомы друг с другом?

      – Более-менее.

      – И не помните?.. Послушай, Кольцов, ты из меня полную-то идиотку не делай. У ребенка без вас жизнь тяжелая, так мне еще и в ваши отношения вникать?

      Кто мог, улыбнулся. Особенно это удалось Борьке, чей зловещий череп от натянутой улыбки стал вылитым «Веселым Роджером».

      – Это было так давно, деточка, – утробно проворчал Борька, – двадцать с лишним лет назад. Все эти дяди и тети были маленькими детьми. А этот дом, будь он неладен, назывался школой…