Небесная музыка. Луна. Анна Джейн
не услышит, да? – обреченно спрашиваю я.
– Услышим мы.
В темных глазах охранника немая просьба: не ори, ты нам порядком надоела.
– Но вы же не отпустите меня, да? – на всякий случай уточняю я скептически и получаю лишь снисходительный кивок. Господи Иисусе, что же происходит?!
Никто не объясняет.
Мне ничего не остается делать, как идти следом за охраной в особняк по полутемному саду со множеством дорожек, беседок и даже настоящим прудом – я вижу среди деревьев тусклый блеск воды.
Дом, в который я попала, огромен и поражает воображение своей строгой роскошью: трехэтажный, изящный, неприступный. Стены выложены плиткой цвета кофе с молоком, парадный фасад украшает портик с колоннами, который завершает треугольный фронтон, во всех окнах первого этажа горит свет. Всюду мягко льется подсветка, и кажется, что я попала в современный замок. Я не представляю, как тут могут жить люди. Это место похоже на музей.
В какой-то момент я снова пытаюсь сбежать, но меня ловко ловят и едва ли не грозят пальцем, как ребенку, мол, не стоит так делать, это опасно в первую очередь для вас. И снова говорят о том, что госпожа едет.
Да что за госпожа, чтоб ей черти рожу разодрали! В уставшей голове мелькает шальная мысль, что, может быть, меня нашел отец и едет его жена? Но я тотчас отметаю это. Более вероятным мне кажется то, что Лестерс – трансвестит и заставляет охрану называть его госпожой.
Едва передвигая ногами, я вместе с охраной поднимаюсь по лестнице, ведущей к входным дверям, в одной руке – чужой лифчик, пальцы второй сжаты в кулак. Мне до сих пор непонятно, кто и зачем похитил меня, но меня радует хотя бы тот факт, что охрана со мной дружелюбна.
Меня проводят по шикарным коридорам, в которые, наверное, вбухано столько денег, сколько составляет бюджет моего родного городишки на год. Потом мы поднимаемся на второй этаж, и я вновь оказываюсь запертой в той же комнате. В ней ничего не изменилось, кроме того, что на столе меня ждет поднос с графином яблочного сока, тарелки с гамбургерами, шоколадным чизкейком и свежими фруктами. Я так зла – страх куда-то испарился – и голодна, что хватаю поднос, сажусь на диван перед телевизором и включаю его, вернее, думаю, что включаю, но на самом деле вырубаю свет – оказывается, я схватила не пульт от телевизора, а сенсорный пульт управления этой гребаной комнатой! И, не понимая, что делать, я тыкаю на все кнопки подряд: задвигаю шторы, раздвигаю шторы, включаю кондиционер и музыку, выключаю кондиционер и музыку, слышу прогноз погоды, наведя его на окно, а наведя на полы – устанавливаю режим их нагревания. И так по кругу! В какой-то момент я понимаю, что, может быть, тут есть телефон, и я смогу позвонить в полицию, но обнаружить его, как, например, игровую приставку, у меня не получается, и я все же довольствуюсь телевизором. Ем самые вкусные гамбургеры в своей жизни и смотрю новости, всею душой и сердцем ожидая, что покажут выпуск о моем похищении. Но обо мне не говорят ни слова, будто это и не меня похитили вечером на 111-й улице на глазах у множества народа! Неужели похищение человека в центре огромного