Понедельник. №4. Наталья Терликова
режиссера В. Левина.
Книга «Клетка» издана на профессиональной издательской платформе «Амазон» в 2014 году.
Писака
Солнце уже шарило слепыми лучами по окнам, в поисках радующихся просыпающемуся светилу оптимистов, «жаворонков», страдающих бессонницей стариков, ночных охранников, зевающих во всю свою рабочую пасть, проституток и нервно стучащего по «клаве» писателя, запивающего свою жизнь крепким черным чаем.
Я обложился картами Припяти и творил шагающего через «зону отчуждения» близорукого интеллигентного мальчика, желающего хоть немного пожить еще – до окончания очередной главы.
Его теребила изменчивая флора, прожорливые агрессивные твари-мутанты и моя подруга, которой я мешал спать громким стуком по запорошенной пылью клавиатуре, мой вытекающий из головы насморк, надсадный кашель рудокопа и прочая хрень.
Мальчик стрелял на шорох из старенького «калаша», был трогательно неумел и осторожно пуглив. И было жалко мутантов – они, как и я, просто хотели жрать. Я заглушил голод бужениной, покормил своих мутантов и… устал.
Безликие мертвые дома с фотографий, пустынные площади, голодная самка тщеславия, пожирающая мою душу. Не успел, не достиг, не стал тем, не буду этим. Я словно покинутый людьми город, зарастаю травой и деревьями. Понимаю, что уже не смогу рассмешить ту синеглазую девочку из восемьдесят пятого года, да и девочки той больше нет. Умирают любимые актеры, целый пласт эпохи, словно оползень, канул в Лету. Сын уже не запомнит их имена. Не будет читать стихи тонконогому «жеребенку» с распущенными льняными волосами, дабы покорить её трепетную тонко чувствующую натуру.
Я хотел бы называть себя писателем, но хочется есть, размножаться и жить. Все чаще предаю белые листы, написанные в Word, ради двенадцатичасового рабочего дня, ради ее новых сапог, ради счастья быть таким, как все. Ну вот, опять завыл старым барбосом за бесцельно прожитые годы…
Мятое пластилиновое лицо подруги обещало репрессии и отлучение от тела. Секс – мощный рычаг управления для достижения поставленных перед ракетами целей. Я исправно болею, печально кашляю и привычно прибиваю себя к кресту семейного мученика. Только моя дорогая не подоткнет заботливо одеяло и не принесет горячего чаю на смертный одр.
«Смертельная болезнь» протекала тихо и незаметно. И только ворох использованной туалетной бумаги говорил о том, что я еще жив, и я еще здесь.
Я из тех, кому лень чистить зубы по вечерам. Свою лень я позиционирую в гражданский протест против общепринятых гигиенических движений продвинутого гегемона. Я из тех, кто любит пиво и удивляется, что в результате этой страсти уже выглядит на свои пять бутылок «Балтики». Я из тех, кто провожает масленым, кошачьим взглядом молоденьких и упругих девиц, вздыхая, вспоминая свою непорочную комсомольскую юность. Я из тех, кто не путает поэта Рембо с героем Сталлоне, но кроме имени и принадлежности к поэтическому цеху, не знает о нем ничего.
Я из тех, кто улыбается, когда хочется плакать, и плачет, когда нужно улыбаться.
Я из тех, кто за минуту до оргазма любит, но освободившись, стремительно ненавидит ее за свою похоть.
Я из тех.