На двух тронах. Марина Серова
от жены не покидать дом без надобности. Надо ли добавлять, что такое затворничество мне было на руку, обеспечить сохранность младенца в замкнутом помещении гораздо проще, чем на открытом пространстве улицы.
На следующее утро Лика, к сожалению, нарушила мою профессиональную идиллию. Не успела она открыть дверь в детскую, как я уже знала о ее приближении. И дело тут не только в том, что я держала межкомнатную дверь открытой и что каблуки хозяйки стучали достаточно громко. О ее приближении меня предупредила маленькая камера, которую я разместила перед дверью в комнату Сонечки.
– Ах ты, моя лапушка, проснулась уже, солнышко, – ласково заворковала молодая мама, с нежностью глядя на умильные гримасы только открывшей глазки дочки. – Вставай, деточка, нам надо торопиться…
– И куда? – не стесняясь, обнаружила я свое присутствие, появившись рядом с кроваткой. Лика вздрогнула и нелюбезно буркнула мне через плечо:
– Куда надо…
– Адрес? – спокойно, но настойчиво продолжила я выяснять, совершенно не обращая внимания на недружелюбие хозяйки, а надо сказать, в таком настроении по поводу меня она пребывала с прошлого вечера, когда, особо не таясь, устроила мужу скандал перед отходом ко сну с требованием немедленно выгнать «мешающую ей жить ушлую девку». Когда же Платов решительно ей отказал, она перешла от ора к слезам, а я равнодушно улеглась спать: мнение Лики обо мне, а также ее стремительные перепады настроения меня не трогали вовсе. Я отвечала за жизнь ее дочки, а все остальное было лишь легкими неприятностями, к которым стоило относиться, как к форс-мажорным обстоятельствам, бороться с которыми бессмысленно, но можно принять к сведению как повод для пересмотра суммы контракта.
– В «Астерру», – раздраженно фыркнула хозяйка дома, нехотя принимая новые условия сосуществования.
– В чем такая срочность? – Меня начинала раздражать безответственность Лики, но внешне я ничем этого не выдавала, продолжая абсолютно спокойно смотреть на нее в ожидании ответа.
– Массаж, – недовольно буркнула она, но вдруг смягчилась и заворковала совсем по-дружески, словно мы с ней были старинными приятельницами: – Да и к парикмахеру надо, посмотри, корни уже видны, – она сдвинула ободок и продемонстрировала мне на самом деле требующую покраски макушку. Я благосклонно кивнула, хотя и удивилась, что в этот тяжелый момент она способна думать о таких пустяках, как прическа. Но не в моих правилах было приставать к клиентам с нравоучениями, моя обязанность не учить их жизни, а оберегать и защищать, да и щепетильность по поводу внешнего вида была вполне логичной для такой кошмарной модницы, как Лика.
– Мы поедем только после того, как получим разрешение Максима Леонидовича, – напомнила я озвученные прошлым вечером хозяином дома новые правила жизни, под которые всем нам, в силу обстоятельств, придется подстраиваться.
– Господи, – Лика закатила глаза, всем своим видом демонстрируя собственную усталость