Лицей 2017. Первый выпуск (сборник). Дана Курская
согласилась Арина. – Но ведь и ты не готов говорить о ВИЧ, как об обычном заболевании. Ну, как если бы у тебя был диабет. Представляю, как ты боялся мне об этом сообщить… Начни с себя.
Я медленно закипаю. Я закипаю? Это интересно.
– То есть я сам виноват, что с детства меня в хлорную яму затаптывают? Так?..
– Ты виноват в том, что чувствуешь себя виноватым. Ясно тебе? Или я непонятно объясняю?
До меня начало доходить. Она была, конечно, права, но я привычно юродствовал.
– Ну, теперь я жду пару заключительных выводов из американской психотерапии, что надо полюбить себя и блаблабла, – проворчал я.
– Вот ты смеёшься, а ведь это так и есть, – укоризненно сказала Арина. – Иногда самая попсовая истина из какого-нибудь тупого паблика “ВКонтакте” оказывается настоящей правдой. Но мы слишком умные и циничные, чтобы это принять, да?
Она всё это говорила вроде бы между делом. Мы как раз в четыре руки чистили ванну, ещё в прошлом веке покрывшуюся колкой ржавой чешуей. (С Арининой подачи мы активно приводили запущенную квартиру в порядок: “Твою болезнь я не вижу, а вот квартира твоя точно больна”, – говорила мне она, и мы переклеили обои, покрасили подоконники и даже перестелили линолеум). И я все эти дни ходил с блаженной улыбкой: со мной рядом не девчонка шестнадцати лет, а генератор мудрости и душевности. За что мне такое счастье? Может, я правда клевый чувак, и действительно этого достоин?..
– Я люблю тебя, – сказал я.
Нечаянно сказал, представляете? Само вырвалось.
– Чего? – переспросила она и отвлеклась от неподатливой ржавчины, взглянув на меня будто бы удивленно.
– Да ничего, – смутился я.
В её стиле было бы сказать на это что-то типа: “Спасибо, конечно, а я-то думала, между нами только секс. Может, пивка?”, – но она ответила очень серьёзно:
– Я тебя тоже.
Вот и всё, сюда, в мою ванную, можно было звать тетеньку из загса, священника, да хоть Господа Бога.
Мы откусили наш кусочек вечности.
Каждые три месяца в СПИД-центре меня ждал Санпалыч, главный инфекционист. Он называл меня “старина”. Конечно, мы же уже восемнадцать лет знакомы.
В этот раз я пришел к назначенному времени, а его не было. Пришлось ждать в коридоре. Образовалась очередь. Двое явных гомосексуалов (когда я был ребенком, они составляли куда более обширную часть моих товарищей по диагнозу, а теперь теряются на общем фоне), с десяток девчонок и парней, с виду обычных студентов, несколько серьёзных, будто утюгом приглаженных мужчин около сорока, а ещё молодые мамы с детьми на коленках… Некоторые из них мне наглядно знакомы – посещения инфекциониста у нас примерно в одни даты, мы обмениваемся кивками и дежурной фразой “Ну, как клеточки?”.
Особняком держалась женщина ближе к пятидесяти годам. Думаю, это один из ее первых приходов в СПИД-центр – на ней не было лица. Ничего, привыкнет. Это теперь на всю жизнь.
– Как думаете, может, мне противотуберкулезную попить? – спрашиваю я Санпалыча.
– Так у тебя же нет туберкулёзных проявлений