Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона. Надежда Николаевна Мамаева
что может напугать меня, то в моих силах его удивить.
Его вторая рука уже скользила по моему бедру, задирала ткань все выше, намекая, что дракон на этом не остановится.
В голове сложится пазл: вот Брок с ненавистью утверждает, что не насильник, вот он мгновенно ставит меня на землю, словно замарался о прикосновение к моей коже… Его уничижительное «людишки» и «с вами срабатывает лишь обман»… Не будь я абсолютно уверена, что все происходящее – лишь актерская игра, что дракон не станет меня насиловать (и вовсе не из благородства воспитания, а исключительно от презрения), то не решилась бы. А так…
Я прильнула к нему. Сама. Требовательный поцелуй, который больше всего напомнил мне укус. Губы обожгло, а на языке заиграл вкус вина и перца.
Не успела уловить момент, когда напрягшийся, замерший словно статуя дракон вдруг, вместо того, чтобы отпрянуть и начать отплевываться, ответил мне.
Его рваный вздох, пальцы, что уже не сжимали волосы, а лишь придерживали мой затылок, чтобы не отстранялась, чтобы только продолжала.
Вот тогда я испугалась, что все же просчиталась. От этого моего испуга тело Брока вздрогнуло. Он сам отстранился от меня. Жадно глотая ртом воздух, словно вынырнул с глубины. Да и я была ничуть не лучше. Тяжело дышащая, с подгибающимися от страха коленями.
– Ты ненормальная, – только и выдохнул дракон.
– Сам не лучше. Думал, запугаешь? – взорвалась я. – Но все же отвращение оказалось сильнее. Не так ли?
– Победила, – честно ответил дракон. – Да, я та еще сволочь, которая просто хочет узнать правду, но связана этой проклятой клятвой. Я не могу причинить тебе вреда. Лишь напугать, пусть и перешагнув через себя, играя роль насильника. Но ведь именно так, вы, люди, о нас и думаете. О каждом из нас.
– Белый лист, – выпалила я.
– Что? – не понял Брок.
– Я белый лист. На мне нет отметин ненависти к твоему крылатому племени, нет ни строчки, что писалась бы кровью драконов, никто из твоих родичей не жег меня огнем, я не участвовала в ваших войнах и интригах, я не знаю ровным счетом ничего. Это все, что я могу тебе сказать о себе. Ах, да, еще то, что если мне не удастся попасть к одному гребаному кнёссу, то я умру. А остальное – клятва, и по ее условиям я не могу ничего сказать, даже если бы захотела. – Последнюю фразу я добавила чисто интуитивно. Ведь если эти клятвы сродни закону, значит, они могут не только карать и загонять в кабалу, ими можно и прикрываться.
Брок посмотрел на меня с сомнением. А потом – я не поверила своим ушам – он извинился:
– Прости.
– Простить?
Он упрямо сжал губы.
– Я не питала к тебе лютой ненависти, как ты отчего-то считаешь, – помолчала и добавила: – До этого момента. Но сейчас, чтобы простить… Расскажи о себе, о мире, возможно, когда я пойму тебя, мне легче будет это сделать.
– Поклянись, что ты не шпионка и не убийца, – вместо согласия потребовал Брок.
Как! Как этот расчетливый манипулятор, что спрятался в сильном накачанном теле воина, умудряется гнуть