Жди меня. Ольга Шевчук
я глухой. Мне нужна остановка “Улица Есауленко”. Подскажите, пожалуйста, когда выходить». Старик ошеломлённо смотрел то табличку, то на подростка, рядом стоящие люди начали тянуть шеи, чтобы тоже прочитать текст.
– Да он глухой! – произнёс кто-то вслух. И все, кто до этого костерил подрастающую молодёжь, почувствовали себя неловко. А подросток виновато хлопал глазами – заигрался, ничего не видел, а слышать просто не мог. И стало понятно, почему он не реагировал на колючие слова. Старик вернул ему табличку и кивнул, обещая сообщить, когда будет нужная остановка.
Кира Борисовна сошла со ступенек автобуса, вдохнула полной грудью воздух, прочищая лёгкие – в автобусе жутко пахло бензином, пылью и человеческим потом – и направилась по неровной, с трещинами и выбоинами, асфальтовой дорожке к приземистому дому матери. Развесистые акации и джида с густыми ветвями, усыпанными колючками и мелкой жемчужной листвой, среди которой прятались серебристые плоды размером с кедровый орешек, отбрасывали на дорожку косматые тени. Аллею обдувал свежий ветерок, и идти было нежарко.
Мать поселилась здесь, на Донской улице, по соседству с промышленной зоной и вдали от моря, много лет назад, когда ещё служила в паспортном столе. В ту пору хрущёвские пятиэтажки имели небывалую популярность и росли по всей стране, как грибы, в том числе и в Сочи. Но теперь они обветшали, и старое жильё постепенно стали сносить, вырывать с корнем, как испорченные зубы, и заменять новыми, красивыми и прочными. Вокруг новостроек сажали деревья и декоративные кустарники, разбивали цветники и фонтаны. Микрорайон менял свой облик, хорошея на глазах.
Возле подъезда, где жила Нина Сергеевна, сидела на лавочке её соседка – тётя Катя, морщинистая женщина лет семидесяти пяти, в длинной шерстяной кофте кирпичного цвета, которую ей когда-то связала на машинке Кира. Завидев гостью, смущённо улыбнулась и поднялась ей навстречу.
– Добрый день, тётя Катя! – поздоровалась Снегирёва.
– Добрый, милая, добрый! – соседка поспешила за ней в подъезд: судя по всему, хотела поделиться важной новостью. – Ох, Кирочка… Если бы вы только видели… – сходу приступила она к объяснениям. – Ваша мама вчера здесь такое устроила! Санэпидстанцию вызвала! – и, понизив голос до шёпота, перешла к подробностям: – Заявила во всеуслышание, что её хотят отравить – дескать, везде в квартире понасыпали яду. Работники брали пробы из каждого угла, проверяли, нет ли чего. Под плинтусами даже смотрели. Меня привлекли в свидетели – ничего не нашли. Так она как раскричится – мол, вы все здесь подкупленные, я на вас жаловаться буду! Еле успокоилась. Но пообещала, что это дело так не оставит.
«А мне запретила вчера приезжать, – сопоставила факты Кира. – Сослалась на то, что мол, жаль ей меня без конца дёргать, хочет, чтобы я хоть денёк от неё отдохнула…»
– А кто, по её словам, отраву подсыпал? Говорила?
Тётя Катя помялась, затеребила иссушенными руками края кофты.
– Кажется,