Ночной крик. Лана Синявская
что-то случилось. Что-то плохое, раз здесь милиция.
Вика поискала глазами Катю, единственную, с кем была хоть немного знакома, но не нашла и, набравшись мужества, обратилась к топтавшейся рядом тетке в чистеньком белом платочке, завязанным узлом под подбородком:
– Вы не знаете, что случилось? – выдавила Вика неожиданно тонким голосом.
– Так баба, что в этом доме жила, утопла, – охотно поделилась информацией женщина.
– Купаться ей ночью вздумалось, – добавила другая, в выцветшем сером фартуке, повязанном поверх коричневой юбки.
– Купаться? Ночью? – удивилась Вика.
– Вот и я говорю – малохольная она, – со значением сказала первая, та, что в платочке.
– И не говори, Петровна. Ей бы о душе подумать, раз время пришло, а у нее гостей полон дом, и все, заметь, мужики.
– И-ить, Алевтина, это ж не мужики, это ж супружники ейные!
– Все, что ли? – хитро усмехнулась Алевтина, ядреная бабка лет шестидесяти. – Не многовато ль будет? И откудова они взялись-то? На моей памяти никого отродясь не видела.
– Точно сказать не берусь, а только на рынке бабы сказывали, что мужья. Все или нет – не знаю.
– Да мало ли что люди болтают. Им только повод дай, – передернула плечами Алевтина. Было ясно, что женское самолюбие никогда не позволит ей поверить в такое количество мужей у какой-то больной «малохольной бабы».
– А Катерина где ж? – поинтересовалась Петровна.
– Она не знает еще. С ранья в город понеслась. Я ее поутру встретила, когда корову выгоняла. Она на станцию побежала. На первую электричку успеть хотела.
– А зачем ей в город-то?
– Сказала, гостям выпивки не хватило.
– Матерь божья, всю водку никак выхлебали? Ее ж в магазине пруд-пруди.
– Да не водку, другое что-то. Название такое мудреное. Катька мне сказала, да я не запомнила. У нас в магазине такое не продают, вот в город и поехала.
– Ишь, срамота. Видел бы ее отец, что в доме творится, в гробу бы перевернулся, – неодобрительно поджала губы Петровна.
– А вы знали отца Гаевской? – тут же спросила Вика, еще не понимая до конца, почему ее это интересует.
– Так на моей памяти он этот дом купил. Я, правда, еще молодая была, только Ваньку родила, если память мне не изменяет. Хороший был мужик, ничего не скажу, хозяйственный. Даром, что интеллигент, а в земле толк знал.
– Так это он дом построил?
– Нет. Не он. Еще до него усадьбу отгрохали. Еврей один, не помню его фамилию, – ответила Алевтина. – Он хитрый был, оборотистый. Польстился на дешевую землицу – здесь же в те времена жуткая дыра была – да и прикупил сразу несколько участков по соседству. Кажется, пчел разводил.
– Не пчел. Травы он выращивал разные. Те, что от болезней помогают. Он аптекарем был. На этом и состояние себе сделал. А пчелы так, между прочим.
– Точно! Его в деревне колдуном считали. Но и уважали тоже. Никто кроме него так лечить не умел.