Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского. Мария Червинкова-Ригрова
а Сергеевна Денисова, перевод, 2018
ISBN 978-5-4490-9661-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Барышня Ольга Мышленкова возвращалась из школы за полдень после проведённых уроков с прекрасным букетом от благодарных учеников в честь дня её Ангела. Её переполняли гордость от такого расположения, что прохожим на улице, что любовавшимся её прекрасным букетом, хотелось бросить оглянувшись назад: «Это от моих учеников – они меня любят!».
Но прямо за порогом дома, радость вдруг покинула её.
Медленно ступая шаг за шагом, она поднялась по лестнице, как будто боясь идти дальше – и открыть дверь в свою комнату.
Год назад, в день её Ангела – она взлетела вверх по этой лестнице… А теперь… Кому этот букет? Кто порадуется за неё, как в прошлом году?. Лишь тихий, незабвенный голос по-прежнему эхом отозвался душе: «Хорошо, дочка, хорошо…» Наконец решившись отрыть дверь в свою комнату, она так и застыла в проёме.. Её взгляд скользнул по большому чёрному креслу у окна… Пусто… В прошлом году здесь еще сидела бледная и слабая как тень сгорбленная старушка с мутным, глубоким тёмным взглядом и неизменно добрым лицом – и девушка высвободила руку из-под букета. Ольга будто вновь увидела всё перед собою, и потому внезапно, отложив цветы и всё, что было в руках, резко бросив на стол, подскочила к пустому креслу и обвила его руками.
– Мама, мамочка! … Боже мой… Боже мой … – и девушка, всхлипывая, уткнулась лицом в сиденье кресла.
На минуту она затихла, потом снова послышались приглушённые рыдания, и снова всё смолкло, кроме размеренного и важного тиканья больших старинных часов.
Вся атмосфера этой простенькой комнатки благоухала ароматом воспоминаний и запахом увядших цветов.
Да, всё осталось нетронутым – каждая вещь на своём месте, с прошлого лета. Разве что над секретером появился портрет – образ милой старушки в белом чепце – портрет она после поставила на полку рядом с весенними цветами в вазах. А в спальне над одной из двух постелей под Образами печальной Богородицы и Христа в Терновом Венце висели также два выцветших венка с чёрными лентами. Они провисели тут больше полугода – со дня похорон.
Бой часов как будто вывел девушку из горестного ступора. Смахнув растрепавшиеся волосы с лица, она стала расставлять лежащие цветы в вазы.
Расставляла одни с другими с грустной улыбкой. В голове крутилась лишь одна мысль: Зачем?.. Зачем теперь цветы – зачем все это здесь?…
Потом подошла к полке под портретом и взяла в руки книгу. «Что с того, что я когда-то пыталась заниматься?» – подумала она. Эту книгу Ольга не открывала уже несколько месяцев. Раньше она её читала внимательно, лишь временами с беспокойством оборачиваясь на тихий кашель в углу И теперь решила, что с весны нужно сдать экзамен в городской школе, чтобы к осени уже просто не было ни свободной минутки на грустные воспоминания. При этой мысли ей даже показались забавными загадками сложные геометрические задачи и вычисления. Но едва она вновь пробежала взором былые ученические странички, рассматривая каждый значок и пометку – всё казалось чуждым, странным и смешным. Отталкивали непонятные, неподдающиеся сознаниючертежи, квадраты и углы. Девушка невольно бросила книгу, и в её ушах снова прозвучало ясно и отчетливо: «Зачем? Зачем все эти буквы и цифры, зачем книги? К чему эти утомительные занятия? Зачем работать, если её больше нет?»
Уронив голову на руки, она растерянно смотрела перед собой. В её серо-голубых, выразительных глазах будто отражались тени унылых снов неосознанными, подсознательными мыслями, сжимая чувственный трепет.
Но вот позвонили в дверной колокольчик.
– Есть кто дома? – отчётливо спросил за дверью ясный голосок. В распахнутую дверь в комнату вошла юная, стройная девушка в свежем ярком, хотя и повседневном наряде.
Запыхавшись от ходьбы, она всё же сохраняла на лице пылающий свежий румянец, и её чистые голубые глаза искрились радостью и юношеским задором. Светлые прядки волос выбились из-под кружевной шляпки с синей лентой, что несказанно украшало её милую, русую головку. В её руках был большой букет белых нарциссов. Как большинство белых цветов они обладали сильным, пьянящим запахом, будто вся свежесть шаловливой юности дохнула с полуоткрытой розовой игривой улыбки вошедшей в комнату барышни, наполнив её весенней свежестью.
– Как не старалась, раньше не получилось, – вскрикнула она, целуя Ольгу, – Смотри, вот нарциссы из Дубкова. За мной вслед поспевает тётя
– Тётя?! – радостно воскликнула Ольга, торопясь к двери, где уже появилась высокая, статная пани лет пятидесяти. Тепло обняв Ольгу, она обхватила обеими руками её голову, внимательно разглядывая лицо племянницы.
– Плохо выглядишь! Неважно. В прочем, как я и предполагала. Вот и пришла.
Тётя,, пани Махова говорила кратко и лаконично, голосом командира или генерала, не требующим отговорок. Ясный и твердый взгляд больших мудрых глаз на приятном лице с маленьким