Мертвецы не рассказывают рассказы. Ярослав Толстов
предположение Толя.
В этот момент дверь того же самого дома вновь скрипнула. Мы вернулись к передней части домика и увидели ту самую старуху, что сегодня приходила к семье Клинковых. Она спустилась с крыльца и, что-то бормоча себе под нос, направилась по дороге в глубь города, то исчезая в тени домов, то вновь появляясь на солнечном свете. Я успел разглядеть ее лицо: круглое, морщинистое, с большой бородавкой на правой щеке, оно выражало недовольство и злость. Седые распущенные волосы ее скрывал капюшон плаща с дыркой у самого его подола сзади.
– Это ее дом? – спросила Наташа.
– Не думаю, – ответил Артем, подойдя к дому поближе. – Здесь на двери табличка, на которой нацарапано: «Провидица Клавдия». Это та женщина, которая изрекла пророчество об этом мальчике из семьи Клинковых.
– Джек-пот, – обрадовался я. – Кажется, мы нашли, то что искали. Предлагаю пройти внутрь.
Теряться никто не стал. Всей компанией мы подошли к двери и попытались ее открыть. Она не поддалась. Тогда я навалился на нее всем телом и толкнул, что было силы. Дверь распахнулась во внутрь, но тут же ее «призрак» оказался на месте. Я жестом позвал ребят проходить. В доме было уже темновато, но это не помешало увидеть нам пожилую цыганку в цветастой юбке, задвигающей ящик старой тумбы, у которой не доставало одной ножки.
– Тебе никогда не получить этого пророчества, – пробормотала она сама себе, после чего легла на кровать, матрасом к которой служило сено.
Ее силуэт уже почти абсолютно исчез из-за недостатка солнечного света в помещении. Но она уже легла спать, поэтому нас это не волновало. Я окинул взглядом комнату. Из мебели здесь было лишь пара деревянных скамеек, маленький стол с табуреткой, тумба и кровать. В углу же располагалась обшарпанная печь, над которой висело несколько головок чеснока. На полках вдоль одной из стен лежали другие овощи, а также хлеб и банка соли.
– Если я не ошибаюсь, то, что нам нужно, лежит в этой тумбе, – догадался Артем.
– Я тоже так думаю, – сказал я, подошел к тумбочке и выдвинул верхний ящик.
В полумраке предстала необычная картина: вроде ящик и был выдвинут, а вроде и нет. Я видел прозрачный ящичек с лежавшим внутри клочком развернутой бумаги, но одновременно с этим этот ящик оставался задвинут. Свет и тьма – всего понемногу. В полумраке они пересекаются, пересекаются и иллюзия с реальностью. Я не стал долго думать и взял лист бумаги из ящика. Он оказался материальным, чего я не ожидал, честно признаться. Но он был наполовину прозрачен, поэтому мне нужно было найти в комнате самое малоосвещенное место. Пройдя в самый дальний угол, я сдул с листа бумаги пыль и посмотрел на текст, написанный уже выцвевшими чернилами, но всё же различимый. Написан он был на русском языке.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Толя.
Я перечитал текст про себя, затем начал зачитывать вслух:
«Кавардак в миру царящий
Исправит случай предстоящий,
Когда