Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика. Коллектив авторов
здесь есть что-то иррациональное, связанное с загадкой искусства. Поляков избывает горечь через безжалостную насмешку, в которой фатализм природного поэта, настойчиво провоцирующего дуэль со всем родом людским и отдельными его представителями всех поколений и станов.
Однако тут не ледяная поза гордеца-одиночки: герой Полякова непрестанно «ищет человека», очаровываясь и разочаровываясь, язвительный прежде всего к самому себе. Поэтому-то род людской отвечает автору симпатией – читателей много, книги издаются крутыми тиражами и постоянно допечатываются. И больше того, странно, но в книгах Полякова яд нигилизма в конечном итоге оказывается жизнеутверждающим.
Видимо, так получается потому, что у Полякова есть и кое-что другое, пожалуй ставшее приёмом, превращающим книгу в удачу. Вслед за смутой наступает очищение. То и дело «проза жизни», густая, подробно и точно прописанная, порой совсем неприглядная, достигнув гротескного предела, сменяется тонким, «светлей лазури», лиризмом.
Лиризм, в котором так много недосказанности и застенчивости…
Между прочим, Юрий Поляков начинал как поэт, и поэт хороший. Его первая книга стихов «Время прибытия» 1979 года у меня на книжной полке.
Если упростить и попытаться назвать главное, что привлекает в Полякове, я бы перечислил так: смелая и точная сатира; бодрый яркий язык, остроумные метафоры; умение высказывать просто и изящно серьёзные суждения; эротизм, любовные коллизии, живописание близких каждому историй легкокрылой страсти и жестоких разочарований. И, наконец, Поляков читается на одном дыхании. Как будто смотришь увлекательный фильм.
«Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба» вышли с задержкой в несколько лет, только с перестройкой, стали знаковыми для эпохи, но если перечитать, остаются актуальными и сегодня, правда, нынешние реалии во многом бедовее и бредовее.
Всё-таки корни имеют значение (Поляков, как известно, родился в рабочей семье и испытал немало). Знание и понимание «народной среды», её забот, страданий и праздников не подделаешь, подлинность материала в литературе всегда чувствуется, и это тоже причина симпатии к Полякову широкого читателя.
А особенно я люблю повесть «Работа над ошибками», кстати во многом предвосхитившую «Географ глобус пропил» Алексея Иванова. Здесь и всегдашняя поляковская откровенность в изображении внутренних движений людей и их поступков, и социальный слепок школьных нравов, но главное – именно в этой повести так много свежего растерянного лиризма.
Роман «Козлёнок в молоке», дико смешной и увлекательный, оказался убийственно точен. Фантасмагория «приключений самозванца» находит ежедневное подтверждение в литературных и общественных реалиях. «Симулякры» стали массовым явлением. С распространением интернета возможность из пустоты надувать авторитет превратилась прямо-таки в необходимость.
Мне нравятся «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Грибной царь», пьесы. Но отдельно хотелось бы сказать о трилогии