Красный камень Каррау. o'Daniel Thistle

      К первому, а точнее, нулевому уроку я опоздал. Университет оказался лабиринтом с планами эвакуации на стенах, пригодными только для того, чтобы завести в глухой тупик. Из одной администрации меня отправляли в другую, из одной бухгалтерии – в третью, пока я не понял, что времени на эти игры нет – студенты ждут уже семь минут.

      В списке, который я получил, значилось, что на мой курс записано сорок человек. Но коридор химического крыла становился всё уже, а кабинеты, в которые я по пути заглянул, всё меньше. В преподавательской, размером со шкаф, закинув ноги на спинку соседнего кресла, курил усатый старик.

      – Вам дальше. – Махнул он сигаретой. – Дверь через одну. Но лекция уже началась.

      – Пока нет.

      Не начнется, пока я не начну.

      За дверью с магическим номером «2.71» шумели.

      Не обычный студенческий галдеж, а ссора. Я остановился, прислушиваясь, но слов было не различить.

      Потянулся к ручке двери – и замер. Мне стало слегка… не по себе. Нездоровая дрожь внутри – одновременно подгоняющая говорить-делать-появляться, и искушающая развернуться и сбежать.

      Я не публичный человек. Сорок студентов, которые будут на меня смотреть – восьмьюдесятью глазами, ждать, пока я собьюсь, задавать хитрые вопросы – или наоборот, молчать и таращиться так, словно я беседую с ними на старой латыни о юридических полномочиях консула Рима. Я чувствую себя немного… больным на публике. Публика – голодный зверь, который чует слабость, и растерзает того, кто слаб. Того, кто знает, что он здесь – самозванец. Не заслуживающий место, не заслуживающий право говорить – а тем более учить.

      Но я – заслужил.

      Я снял пальто, медленно выдохнул, повернул ручку, и шагнул в кабинет.

      Крохотный душный кабинетик с закрытыми окнами и старой зеленой доской на стене. С расшатанными стульями и белым пятном на линолеуме – в том месте, где прежде находился стол преподавателя.

      Я прошел вдоль стены к пятну, положил на подоконник пальто, и повернулся к классу.

      Ссора не превратилась в драку – только резкие голоса и противостояние взглядов. Ее затеяли двое «моих»: Историк – тот, которого со мной задержала полиция, и Химик, которого я потерял сразу после бегства из домуса Принца. Они стояли друг напротив друга – разделенные, как барьером, девушкой с длинной косой.