Дихтерина. Наталья Юлина
испугалась. Кричу «кыш», никакого ответа. Так же, блин, шуршит и шуршит.
– Я б запустила хоть чем.
– В кого? Я ж не вижу. Может, ворона.
– Где здесь вороны, ты что?
– Испугалась. Чуть поднялась на локтях.
– И что?
– Белки. Деловые. Обследуют всё. Пакет разорвали.
– Значит, в палатке дыра.
– Ты слушай. Конечно, дыра, да мне-то что толку? Как рыжих бестий прогнать?
– Рыжая бестия, так тебя твой Сашка зовет. Ученый.
– Гад он, ученый.
– Ты что?
– Ничего. Обещал, разойдусь, разведусь. А я опять залетела. – А он?
– Гад. Ты лучше про белок послушай.
– А что?
– Да то. Убила я белку-заразу. Железку здоровую мой положил в головах – наверно, стащил. Схватила ее и по ним.
– И что?
– Заверещали, сбежали, как бабы из бани, если хлещет один кипяток, а этот, бельчонок лежит. И кровь.
– Что теперь делать?
– Выбросила, что делать.
– Нет, тебе-то что делать?
– Да что я, маленькая? В первый раз?
– Ой, Людка, дела.
– Да, ты языком смотри не трепи. Если кто здесь узнает, я на тебя все повешу, поняла?
– Да брось, что же мы, не подружки? Ты хоть и крутая, а глупая, Людка. Сказать секрет?
– Ну.
– Замуж иду. Заявленье подали.
– Ух, ты. Почему ж я такая? Вот че… ерт.
– Приглашаю, через три недели.
– Ты подумай. Вот девка счастливая. Наверно, в Москву уедешь теперь.
– Ну.
– Уедешь, я здесь буду одна.
– Что делать с тобой. Дура ты, Людка. В марте гуляли, тебе девятнадцатый стукнул?
– Сказанула. Девятнадцать исполнилось.
– Всё равно. Не надо рожать, жизнь искалечишь себе и ребенку, но и залетать-то зачем? Что ж ты такая у нас…
– Не тебе чета. Ты у нас деловая.
На этих же днях поднимаюсь от озера к нам. Слышу, Миша, Зоин жених, просигналил. Остановил. Подвезу, говорит. Села. Хохотнул и мимо дороги вверх почти вертикально. Машина ползет, как беременная, переваливаясь с боку на бок. Камни стучат по дну, кузов вот-вот сорвется. Машина-старушка едва жениха переносит, не сдюжит, развалится, кажется, прямо сейчас. А Мише смешно. И что же? Хохочем вдвоем. Длинный срезав язык и подпрыгнув два раза, наконец, на дорогу попали, ура. Подъезжаем. Зоя-невеста не бросится Мише на шею, как завидит его. Издали ручкою пухлой махнет, вот жених и растает. Может, счастливою будет.
Но. Но всё, что ты знаешь, для местности данной не нужно, в ближних поселках девушки наши живут и законы свои соблюдают.
Ах, ах, что бы такое рассказать, чтобы скрыть правду. Да, задолго до экспедиции мое сердце остановилось, подумало и пошло в другую сторону. В прежние времена сказали бы, что оно разбилось.
Из разбитого сердца выходят все шлаки, названье которым любовь. Да, освобожденье пришло. Но слово свобода в свободе значений погрязло. То может быть этим, а после не этим, а тем. Моя же свобода уже утонула в душе. Душа тяжелеет, а дух всё