Ночи живых мертвецов (сборник). Коллектив авторов
часть тела Лоррейн извивалась, словно она безуспешно пыталась подняться. Спустя девять месяцев после смерти ее мышцы атрофировались настолько, что больше не могли поддерживать и приводить в движение ее оболочку, даже такую скудную и иссохшую. Ее веки трепетали, но не могли подняться над высохшими, запавшими ямами ее глаз.
– Лоррейн, – произнес Кэдбери. – Это я, Ричард.
Он не знал, понимает ли она его. Вероятнее всего, нет. Однако, ему не хотелось вторгаться в ее личное пространство не представившись. Он настроил таймер: восемь процентов, три минуты и пятнадцать секунд. Затем надел ведро на голову и нажал выключатель. Генератор в фургоне загрохотал, и насос заработал, начав интенсивно откачивать кислород из емкости.
Погружение в этот раз, казалось, заняло гораздо больше времени, чем в предыдущие. Хотя, возможно, это было следствием того, что теперь он достиг своего пункта назначения. Его голова начала раскалываться к концу второй минуты. Легкие беспомощно пытались вдохнуть отсутствующий воздух. Приступ головокружения заставил его вначале сесть, а затем полностью вытянуться на земле.
Кэдбери показалось, что третья минута длится целую вечность, а последние пятнадцать секунд – еще дольше. Его последний, неудавшийся вздох неоправданно затянулся, грудь напряглась и дрожала, пока, наконец, приглушенный звонок не провозгласил – время настало.
Он снял с себя шлем. Это заняло много времени: Кэдбери с трудом мог вспомнить, где находятся застежки и как они работают. Мысли текли сквозь его мозг словно обломки кораблекрушения, вяло качаемые слабым приливом.
Но Кэдбери идеально отмерил время и степень удушения. Он сделал себе инъекцию смерти точно так же, как кто-то другой мог бы сделать укол пенициллина. Теперь он стал одним из воскрешенных, да – но все же оставался самим собой. Его нисхождение в смерть представляло собой серию постепенно увеличивающихся, строго контролируемых погружений. И воскрешение его было таким же.
Постепенным.
Поэтапным.
Управляемым.
Он ощущал порывы всепоглощающего голода, который обуревал остальных восставших, но не мог взять верх над воскресшим Кэдбери. Несмотря на голод, он мог размышлять, хотя это требовало больших усилий и времени. Он помнил, кто он такой – и какая у него цель.
Он медленно встал. Затем приблизился к краю ямы и спустился вниз, заботясь о том, чтобы ненароком не наступить на Лоррейн в этом замкнутом, ограниченном пространстве.
Кэдбери мягко и осторожно втиснулся в гроб рядом с ней. Как он и надеялся, жена не посчитала его едой. Так же, как и она, он был одним из мертвых – по крайней мере, до той степени, когда его близость уже не пробуждала в ней аппетит.
Он попытался поговорить с ней, сказать, чтобы она не боялась, но дар речи его покинул. Хотя он помнил слова, у него больше не оставалось дыхания, чтобы вытолкнуть их в мир. Они остались лежать на его языке, вибрирующем от мертворожденных слогов. Затем Кэдбери