Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь. Михаил Елисеев
земли сходились к столице. Юрий Ингваревич вооружал всех кого только мог, его тиуны[33] опустошали княжеские оружейные и кузницы. Сани, нагруженные ратным снаряжением, выезжали прямо на площадь перед Борисоглебским собором, и там дружинники раздавали оружие рязанцам, расписывая их по десяткам и сотням.
Сила собиралась немалая, однако князь Юрий понимал, что стянув к Рязани всю свою рать, он оставлял без защиты другие города княжества. Трудно сказать, что дальше собирался делать Юрий Ингваревич – засесть в столице и ждать подхода суздальцев, либо выступить к Коломне на соединение с полками Георгия Всеволодовича. Потому что именно в это время пришла скорбная весть о гибели сына.
О том, что произошло дальше, рассказывает «Повесть о разорении Рязани Батыем»: «И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки». Как видим, случилось то, к чему так стремился Батый, поскольку потеряв от горя контроль над собой, Юрий Ингваревич решил дать орде полевое сражение. С человеческой точки зрения князя Юрия понять можно, но как государственного деятеля – нельзя. И дело даже не в том, плох или хорош был план его нападения на монголов, а в том, что решив под влиянием эмоций выступить против Батыя только с рязанскими полками, Юрий прямо нарушал договорённость с князем Георгием. Потому что в случае его поражения суздальская рать оставалась на территории Рязанского княжества один на один с монгольской ордой. Правда, на порубежье союзников ожидала дружина князя Романа Ингваревича и коломенский полк, но эти силы были невелики. Появлялась реальная угроза, что и великокняжеская рать обрекается на поражение. Но хуже всего было то, что владимиро-суздальские дружины будут вступать в бой с монголами по частям. Часть у Коломны под командованием князя Всеволода и воеводы Еремея Глебовича, а другая часть под командованием Георгия Всеволодовича. Только где и когда великий князь вступит в битву с ордой, было ведомо одному Богу. Таким образом, одним удачным ходом – убийством князя Федора – Батый вынудил русские войска вступать в бой порознь и в невыгодных условиях. Монгольский хан сделал всё от него зависящее, чтобы облегчить жизнь своим полководцам, и теперь всё дело было за ними. От того, как темники и нойоны распорядятся подарком Батыя, зависел весь успех монгольского вторжения на Северо-Восточную Русь.
Князь Юрий считал, что шансы на успех есть и всё зависит от того, как быстро рязанцы смогут напасть на врага. Вполне возможно, что именно Апоница рассказал князю о том, что монгольские тумены стоят отдельно друг от друга, и у Юрия Ингваревича возникла мысль разбить их поодиночке. В противном случае даже ослепленный горем князь понял бы всю бессмысленность затеянной им авантюры. Правда, вряд ли пестун Фёдора Юрьевича мог сообщить какие-либо сведения о точной численности монгольских войск, поскольку князь Федор и «воины лучшие», которые должны были это выяснить, были убиты. Поэтому Юрий Рязанский в какой-то степени действовал вслепую, хотя