Завуч. Павел Вяч
Анатольевич нахмурился:
– Я спросил, все поняли?
– Да…
– Да!
– Да, поняли!
– Я не слышу вашего ответа!!
Его голос загремел над всем лагерем, командиры соседних отрядов наблюдали за разворачивающимся шоу. Олег же, дождавшись, когда полковник начал набирать воздух в грудь, крикнул:
– Так точно!
Толпа, постепенно превращающаяся в строй, послушно прокричала в ответ:
– Так точно!
– Так точно, кто? – проревел побагровевший полковник.
Строй грянул:
– Так точно, тащ полковник!
Даже местные орали вместе со всеми, пытаясь попадать в слова. Народ ожил, все расправили плечи, кисти рук словно в поисках штыка или ружья принялись судорожно сжиматься, а глаза со злостью принялись сверлить далёкие огни костров.
– Так, бойцы, остыньте, не сжигайте себя ненавистью. Всем отбой! И запомните: копите в груди праведный гнев и завтра, чтоб вас всех, слушать, что я вам буду орать, понятно?
– Так точно! – хором проревели смертники.
– А теперь всем вольно! По лежакам разойдись!
Со зрением полковника творилось что-то неладное, будто тысячи невидимых мушек мельтешили перед взором. На мгновенье ему показалось, что он чувствует моральный настрой каждого бойца, он ощутил местный штрафбат единым организмом и ему понравилось это чувство. Сбросив с себя небольшое оцепенение, он усилием воли не позволил улыбке появиться на его лице и, затылком ощущая настороженные и заинтересованные взгляды своего вынужденного начальства, пошёл готовиться ко сну.
* * *
Ната уже не шла – летела вперёд. Музыка в голове звала всё громче: она не видела коряг, паутины, ям; не замечала веток и вечерней прохлады. Она бежала на Зов. Парням оставалось только молча следовать за ней. Поначалу они пытались кричать ей, хватать за руки, но потом бросили эту безнадежную затею и просто бежали следом, пытаясь восстановить сбитое дыхание.
«Только не потерять из виду, только не потерять из виду, – билось в голове у Костяна. Он бежал и всей душой надеялся, что Максимилиан не отстал – повернуть голову или крикнуть не было сил. Он чувствовал, что если сделает одно лишнее движение, то рухнет на землю, сбившись с ритма. – Хорошо хоть ветки перестали хлестать по лицу и корней стало меньше, да и вообще легче следовать за Натой почему-то», – мысли текли спокойно, отрешившись от тела, которое продолжало бежать вперёд, на автомате пригибаясь от свисающих веток.
«А ведь с утра было так хорошо…», – подумалось Костяну.
Они встали, умылись, напились воды, Ната выкопала какие-то корни, которые они съели сырыми, внутри корешки оказались на удивление мягкими и сочными. Костян заметил, как Максимилиан открыл рот, чтоб что-то спросить, но, посмотрев на улыбающуюся Нату, так и не решился озвучить это вслух. Потом они шли, шли и шли, по пути собирая то грибы, то ягоды. Костян хотел сбить спокойно сидящую на суке птицу