Исповедь не для призрака. Алена Джакелли
и удовольствия. Звала его, и он ощущал призывное биение ее сердца, ему нравились страстные вздохи, когда у нее не было сил на следующий глоток воздуха. И он ответил ей, языком ворвался в ее рот и неистово совершал то, к чему стремилась другая часть его тела. Лаская грудь, спускался все ниже, целуя животик. Изгибаясь от удовольствия, стонала, притягивая к себе. Его прерывистое дыхание говорило о буйстве внутри и вожделенной потере рассудка. Этому неистовству нужен был выход. Испытывая удовольствие, уже не сдерживался в хрипловатых вздохах блаженства.
Глава 18. Буквальность недействительна
Вновь непонятное ощущение беспокойства. Вроде бы уже нет обстоятельств, которым привычно наглым образом врываться и крушить не только планы, но сам внутренний мир, подмывая у берегов все чаще и сильнее. Волны шумят, смывая года. Мы смотрим на одни и те же звезды, но, быть может, не увидим друг друга никогда. Боль мою заглушают морские звуки. Пеной морской сбегают мысли от меня. Я, босоногой и слепой, болтаюсь по берегу одна.
– Каким же ты будешь лет так несколько без меня?
– Не хочу считать даже минуты в разлуке и без тебя…
Да, к волнам всегда трудно привыкнуть, каким бы облачным ни был рассвет, погоду предугадать невозможно. Нервозность, пожалуй, как остаточное осложнение, делает движение инертным и не потому, что так нужно, просто порой нет объяснения жизни, увлекаемой тебя, и, как следствие, твои послушные действия. Хорошо, если бы они всегда были правильными. Почему так? Да потому, что сосредоточен лишь на одном мгновении, безжалостно отобранном у тебя. Не верится в происходящее, и страх так и не обрести вновь, заветное становится реальностью, а нужно жить дальше. В бессрочности позитива, в момент Любви воскрешения есть обстоятельств история на сцене жизненного негатива. Каждый день наблюдать без всякой охоты за ролью милого для некоторого лукавства, всепоглощающего стремления казаться лучше в глазах других, и неважно, каким образом попасть на представление лжи и фальши, и, конечно же, море улыбок, среди которых редки искренние, тоже имеет место быть. И главное, не потеряться бы, плывя по течению.
«Здравствуйте. Вы не могли бы подойти для дачи показаний, как свидетель», – звонок от следователя был несвоевременным, но не стал неожиданным.
Роль свидетеля в театре под названием «суд» досталась мне. Моя оплошность виной тому и доверие к людям. На чем основано, не пойму сама.
– Меня Бог наказал. Зачем я это сделала? Нога отнимается совсем. Я уже рассказала следователю обо всем, извини меня, – сообщила как-то по телефону обвиняемая, искренне сожалея о содеянном, хоть ранее и не признавалась.
«Просто так поверишь бабке!» – вспоминала слова ночного предсказателя, думая о том, что это не помогло.
– Ты вроде умная, можешь вполне свободно поддержать разговор, но настолько доверчива промежутками! – возмущался незнакомец, говоривший когда-то об этом.
Вот и думай потом, можно ли