Истоки современной политической мысли. Том 1. Эпоха Ренессанса. Квентин Скиннер
такие формулы как своего рода консультации по проблемам городской жизни набирала силу в течение следующего столетия. И уже когда Мино да Колле создает свой трактат «Искусство написания писем» в 1290-е гг., а Джованни ди Бонандреа преподает в Болонье после 1302 г., мы видим, что они полностью посвящают свои dictamina нуждам и заботам студентов, учителей, купцов, судей, священников, должностных лиц и других ведущих классов граждан городских республик (Wieruszowski 1971b, pp. 360, 365–366; Banker 1974, pp. 155–157).
В начале XIII в. Ars Dictaminis получили еще одно важное применение. В это время становится привычным сочетать искусство написания писем с так называемым Ars Arengendi, искусством произнесения публичных речей. Это означает, что в своих теоретических трактатах составители писем стали прилагать список типовых речей к привычному списку типовых писем. Первым известным ритором, предложившим изложение обоих этих искусств, был Гвидо Фаба (ок. 1190–1240), ученик и соперник Бонкомпаньо в Болонье, в чьем собрании «Речей и писем», впервые изданном в 1230-е гг., было значительное число типовых (Kantorowicz 1941, pp. 256, 275). Вскоре сочетание этих двух искусств стало общепринятым, что нашло отражение в таких известных учебниках, как «Риторика» Брунетто Латини и «Краткое введение» Джованни ди Бонандреа, широко использовавшихся в конце XIII в. (Banker 1974, p. 157). Дальнейшее применение риторических примеров имело несомненное практическое значение для общества, решающего все свои правовые, политические и дипломатические дела посредством формализованных речей и дебатов.
Это позволяло dictatores вносить не явный, но систематический вклад в дискуссию по важнейшим для общества вопросам. Таким образом, в результате объединения Ars Arengendi с Ars Dictaminis обучение риторике и даже представления риторов о самих себе становились все более публичными и политическими по характеру (Kantorowicz 1943).
После того как изучение риторики наполнилось столь разнообразным политическим содержанием, оставался небольшой шаг от изложения Ars Dictaminis к непосредственному истолкованию гражданских вопросов. Этот шаг был по праву сделан некоторыми учителями словесности и их учениками в первой половине XIII в., когда они перенесли свои занятия во множество новых и более откровенных пропагандистских контекстов. В результате появились два самобытных новых жанра социальной и политической мысли.
Первым из них стала городская хроника нового образца (ср. Hyde 1966b). Конечно, в XII в. в городах было немало анналистов, но все они без исключения были клириками и интересовались только проявлениями божественного провидения в политических и особенно в военных делах (Fisher 1966, pp. 144, 156–161). Эта несколько обветшалая традиция стала радикально меняться в первые десятилетия XIII в., когда некоторые юристы, учителя словесности и другие светские поборники риторических искусств начали впервые всерьез интересоваться историей своих городов. Вследствие этого возникла совершенно новая гражданская историография, более риторическая по своей манере и намеренно более пропагандистская по своему тону, нежели раньше (Wieruszowski 1971d, p. 613).
Одним