Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире. Ручир Шарма
на выдвинутый президентом Бараком Обамой принцип его иностранной политики “Поворот в Азию” и гласили: “Трудности с H1B? Поворот в Канаду”. Летом 2013 года перед поездкой в регион Сан-Франциско министр гражданства, иммиграции и многокультурности Канады Джейсон Кенни сообщил, что собирается объявить, что Канада “открыта для приезжих”, и “не будет извиняться” за охоту на специалистов в чужом заповеднике. “Если вы тут не можете наладить свою иммиграционную систему, то мы приглашаем самых умных и талантливых перейти вашу северную границу”, – сказал он.
Трудно было бы найти более откровенное объявление войны за таланты. Чтобы определить победителей в этой войне, достаточно посмотреть, в каких странах на долю иммигрантов приходится значительная и постоянно растущая доля университетских степеней – свидетельство того, что страна привлекает образованные кадры. Это преимущество заметнее всего в Великобритании, Канаде и особенно в Австралии, где иммигранты составляют 30 % среди населения в целом и 40 % среди университетских выпускников. Эта 10 %-я разница отражает существенный приток мозгов. В США и Японии доля иммигрантов среди населения в целом и среди населения с высшим образованием совпадает, так что их влияние менее выражено. В Германии, Нидерландах и некоторых других европейских странах иммигранты реже имеют высшее образование, чем местные жители.
Эти различия играют важную роль. Китайские и индийские семьи, переезжая в Австралию или Канаду, обычно сохраняют высокие образовательные стандарты, и их дети так же хорошо сдают школьные выпускные экзамены, как местные. На самом деле в Австралии они их сдают даже лучше – это единственная крупная промышленно развитая страна, где сложилась такая ситуация. В США и Великобритании приезжие сдают экзамены чуть хуже местных. Но во многих континентальных европейских странах, особенно на севере, иммигранты сдают экзамены намного хуже местной молодежи. В Швеции, например, оценки “ниже уровня, необходимого для полноценного участия в жизни современного общества” получают 20 % школьников местного происхождения и 60 % учеников из первого поколения иммигрантов. Аналогичный значительный разрыв наблюдается в Германии, Франции, Швейцарии и других северных странах, где растет беспокойство, что миграция способствует росту низших слоев общества, еще больше отягощая и без того перегруженные системы социального и пенсионного обеспечения.
Культурные барьеры, несомненно, усложняют процесс интеграции мигрантов в развитую экономику, но то же самое верно и в отношении интеграции женщин и пожилых людей. Более того, боязнь неквалифицированных мигрантов, возможно, чрезмерно раздута. Все большее число исследований показывает, что иммиграция – квалифицированная или нет – ведет к повышению производительности и экономическому росту. Экономист Всемирного банка Чаглар Озден недавно исследовал ходовое обвинение, что иммигранты отнимают рабочие места у местных, и нашел его далеким от истины{19}.
В
Caglar Ozden and Mathis Warner, “Immigrants versus Natives? Displacement and Job Creation,” World Bank, 2014.