Солдат. Василий Сахаров
пятеро будет: ты, три сержанта и Исмаил‑ага. Официально вы направляетесь в командировку искать новых поставщиков продовольствия для нашего батальона, в этом нет ничего необычного, и никого не заинтересует. Остановитесь в гостинице.
– Оружие?
– Только личное – пистолет, кинжал, нож, то, что разрешено законами Конфедерации. Задумки есть, как это дело уладить?
– Староста на деньги падкий, монет за десять продаст планшетку. Да и не надо в таком случае пятерых, одного Исмаила в полной форме хватит.
– Нет, всё уже решено, и документы оформляются. В группе пятеро, выезжаете через три дня.
– Товарищ майор, а зачем вам эта планшетка?
Майор достал позолоченный портсигар, вынул из него длинную турецкую папиросу и закурил. Пару раз пыхнул ароматным дымом и ответил:
– Это всё, как ты уже, наверное, понял, из‑за отца твоего. Он последний, кто из всей 22‑й бригады спецназа выжил, и он знал, где находится их секретный склад боепитания. Там есть много такого, что было бы мне интересно, но сам понимаешь, если об этой теме узнает кто‑то со стороны, то и он захочет долю. Оттого и тайна, невеликая, но уж какая есть.
– А зачем им нужен был секретный склад?
– Кто их знает? Твой отец молчал, а я думаю, что хотели переворот замутить. Иван Седьмой в то время на троне ещё непрочно сидел, а за офицерами, что с твоим отцом служили, человек триста профессиональных бойцов имелось, многое могли сделать, но кто‑то их сдал, а может, и царёк их решил превентивно к стенке поставить. Сейчас правду уже не узнаешь, но факт остаётся фактом: когда оружейные склады в посёлке Степном были вскрыты, они оказались пусты, а у капитана Мечникова была карта, которую он никому не показывал. Из этого делаю вывод, что ему было что скрывать, и, скорее всего, это местонахождение склада, в котором полным‑полно стволов, которых у нас сейчас днём с огнём не сыщешь.
– Разрешите вопрос, товарищ майор? – осмелился я спросить не по теме.
– Валяй.
– Слух ходит, что через пару лет вы станете комбатом, это правда?
– Нет, – Ерёменко улыбнулся, – если бы выбор делали солдаты, именно я стал бы командиром всего нашего подразделения, но голос имеют только офицеры, так что мне не светит. Хотя, – он неопределённо покрутил в воздухе рукой с зажатой меж пальцами папиросой, – если Симаков даст приказ идти на Ростов, то нас развернут в бригаду, и тогда очень может быть, что я стану командиром батальона спецназначения. Вот для этого мне и требуется схрон твоего отца, и именно поэтому посылаю за картами тебя и сержантов, а не кого‑то из офицеров. У нас в батальоне офицерство уже потомственное, а потому и думают некоторые «товарищи» о себе чрезвычайно много, чёрт знает, какой фортель выкинут. Ещё вопросы есть?
– Никак нет, – вскочил я со стула.
– Хорошо, если у вас всё выгорит, я в долгу не останусь.
– Не за награды и чины служим, – повторил я где‑то давным‑давно вычитанную фразу.
Майор рассмеялся и кивнул:
– Иди уж, Грамотей, и избавляйся от своего надуманного