Ким. Редьярд Киплинг
ожидая сочувствия. Девушка из Амритсара, сидевшая у окна, фыркнула из-под головного покрывала.
– Входи! Входи! – крикнул жирный ростовщик-индус с обернутой в ткань счетной книгой под мышкой и добавил с елейной улыбкой: – Надо быть добрым к беднякам. – Ну да, за семь процентов в месяц под залог нерожденного теленка, – промолвил молодой солдат-догра, ехавший на юг, в отпуск. Все рассмеялись.
– Он пойдет до Бенареса? – спросил лама.
– Конечно. Иначе к чему нам ехать в нем? Входи, а то останемся! – кричал Ким.
– Глядите! – взвизгнула амритсарская девица. – Он никогда не ездил в поезде. О, глядите!
– Ну, лезь, – промолвил земледелец, протягивая большую смуглую руку и втаскивая ламу. – Вот и ладно, отец. – Но… но… я сяду на полу. Сидеть на лавке противно уставу, – говорил лама. – К тому же у меня от этого затекают ноги.
– Я говорю, – начал ростовщик, поджимая губы, – что нет ни одного праведного закона, которого мы не нарушили бы из-за этих поездов. К примеру, вот мы сидим здесь с людьми всех каст и племен.
– Да, и с самыми непристойными бесстыдницами, – промолвила его жена, хмурясь на амритсарскую девушку, строившую глазки молодому сипаю.
– Я говорил, лучше бы нам ехать по тракту, в повозке, – сказал муж, – тогда бы мы и денег немного сберегли. – Ну да, чтобы за дорогу истратить на пищу вдвое больше того, что удалось бы сберечь. Об этом говорено и переговорено десять тысяч раз.
– Еще бы, десятью тысячами языков, – проворчал он. – Уж если нам, бедным женщинам, и поговорить нельзя, так пусть нам помогут боги! Ох! Он, кажется, из тех, что не должны смотреть на женщину и отвечать ей. – Лама, связанный своим уставом, не обращал на нее ни малейшего внимания. – А ученик тоже из таких?
– Нет, мать, – выпалил Ким, – если женщина красива, а главное – милосердна к голодному.
– Ответ нищего, – со смехом сказал сикх. – Сама виновата, сестра!
Ким умоляюще сложил руки.
– Куда ты едешь? – спросила женщина, протягивая ему половину лепешки, вынутой из засаленного свертка. – До самого Бенареса.
– Вы, должно быть, скоморохи? – предположил молодой солдат. – Не покажете ли нам какие-нибудь фокусы, чтобы скоротать время? Почему этот желтый человек не отвечает?
– Потому что он святой, – свысока произнес Ким, – и думает о вещах, которые от тебя сокрыты.
– Это возможно. Мы, лудхианские сикхи, – он раскатисто проговорил эти слова, – не забиваем себе головы богословием. Мы сражаемся.
– Сын брата моей сестры служит наиком в этом полку, – спокойно промолвил ремесленник-сикх. – В этом полку есть роты из догр. – Солдат удивленно воззрился на него, поскольку догры другой касты, чем сикхи, а ростовщик захихикал.
– Для меня все одинаковы, – сказала девица из Амритсара.
– Этому можно поверить, – язвительно фыркнула жена земледельца.
– Да нет же, но все, что служат сиркару с оружием в руках, составляют братство, если можно так выразиться. Братство касты –