The Телки: Два года спустя, или Videoты. Сергей Минаев
окружат меня, стиснут в кольцо, прижмут в угол и примутся сверлить ненавидящим взглядом:
– За что?! – закричу я. – Чего еще я проебал, не успел, забыл сделать? Чего вам нужно?!
– Ничего, nothing, rien, nada... – послышится их нестройная разноголосица.
Но дискобол все еще на своем месте. Разглядывать его – все еще доставляет. Своим видом он как бы олицетворяет фразу:
«Есть другой мир. Должно быть, он есть», – фразу, которой я неизменно заканчиваю шоу.
Я смотрю на свое отражение в квадратике, что напротив моего носа. Черные прямые волосы, глубокие носогубные складки от постоянных улыбок, равнодушные глаза. Мне тридцать лет, я – ведущий успешного молодежного ток-шоу, неплохой диджей и, как мне недавно сказали, небесталанный актер. Я сижу абсолютно голый на полу собственной квартиры и ем вермишель «Роллтон» из картонного стакана. Не потому что голоден, а потому что похуй. Меня практически ничто не напрягает. Практически – потому что через полчаса я прикончу бутылку виски и лягу спать.
В этот момент в дверь звонят. Шатаясь, я бреду в прихожую, чтобы обнаружить на экране домофона Танино лицо. Прошу, не заперто.
– Знаешь, я подумала... ты мне нравишься! – открывает Таня прямо с порога беспорядочную стрельбу.
– Хочешь... работать... в Останкино? – с трудом выговариваю я.
Понедельник
В понедельник утром я обнаруживаю себя стоящим посреди двора средней школы с трудно запоминаемым номером, предположительно в районе метро «Водный стадион». Через тридцать минут мы начнем снимать ролик социальной рекламы, которая расскажет детям, как не стать жертвой педофила. Опять же предположительно, потому что мы уже час не можем найти главного героя – мальчика лет двенадцати-тринадцати. «Педофил», он же Денис Караваев, главный режиссер канала, ходит кругами по школьному двору, то снимая, то надевая бежевый плащ а-ля «шестидесятые». Под плащом на Денисе вязаный меланжевый свитер и голубые джинсы. Завершают ансамбль большие очки в коричневой роговой оправе.
– Ты довольно стильный, Дениска! – говорю я, когда он завершает очередной круг почета. – Стильный такой педофил. Будь я школьницей, непременно бы с тобой переспал!
– Да пошел ты! – отмахивается он.
– Что, тебе больше школьники нравятся? Да, сладкий?
– Ты бы лучше сценарий учил, комик!
– Сам ты гомик! – делано обижаюсь я.
– У тебя еще и с ушами проблема, – брякает Денис и идет на 328-бис круг.
По сценарию, Денис должен подойти к мальчику, представиться директором «Ералаша» и пригласить на кинопробы. Крупный пекшот – лицо Дениса с карамельной улыбкой, очки, потом хищный оскал. Второй пекшот – сияющее лицо мальчика, его глаза во весь экран. Потом пара скрывается за углом школы. В последний момент появляюсь я, выдергиваю из его рук мальчика и обращаю педофила в бегство. Последний пекшот – мое серьезное лицо (в сценарии это называется «с сильной трагедийной нотой»).
– Дети!