Падение «Вавилона». Андрей Молчанов
отпираемых запоров бортов, соскочил на землю из угловых закутков кузовов конвой, затопав по сухой звонкой глине кирзой сапог, юлой завертелись на длинных поводках овчарки, рыком встречая выпадающую из клеток и привычно строящуюся по пятеркам толпу в одинаковых черных спецовках и таких же черных чепчиках с козырьками; в зоне внезапно, словно исподтишка, ударил гонг, вязкий тягучий звук распластался в беспечной тишине майского вечера, едко истаивая в ней, и последняя вкрадчивая нота его долго и неразличимо зависла в пространстве.
Тут мне несвязно подумалось о нелепом противоречии между дивной весенней природой и миром людей, ибо никак не соотносилось фиолетовое небо с багряно-золотой полосой заката, нежные лепестки яблонь и молодая липкая зелень тополей – с потертой сталью автоматов, блеклыми гимнастерками конвойных и черными колоннами наголо остриженных людей, заложив руки за спины, уходивших после обыска контролерами-прапорщиками в разверзшиеся ворота зоны, к побеленным баракам.
Машины с кузовами-клетками, разворачиваясь, отбывали на свои промасленные автобазы – кончался рабочий день.
Нехотя, словно зачарованное ширью степных виноградников и бахчей, скрывалось за их раздольем закатное солнце.
– Ты, случаем, не к нам, командир?
Я обернулся.
Передо мной стоял коренастый крутолобый ефрейтор с ручным пулеметом, свисавшим стволом вниз с брезентового ремня, вдавившегося в обшарпанный погон с тонкой золотистой лычкой, почерневшей от грязи.
Подворотничок гимнастерки у ефрейтора, наспех прихваченный отчего-то красной ниткой, был влажно-сер от дорожной пыли, запорошившей и пилотку, и складки хромовых офицерских сапог со щегольски приспущенными голенищами, и рябую, алкоголически багровую физиономию, на которой узкими холодными щелочками выделялись цепкие недоверчивые глазки.
– Если здесь шестнадцатая рота, то к вам, – ответил я равнодушно.
– Других рот тут нет, – ответил ефрейтор, протягивая руку. Представился: – Харитонов. Кличут Серегой.
– Анатолий. Подкопаев, – сказал я, пожимая вялую кисть нового сослуживца.
– После учебки? – спросил ефрейтор, поправив подсумок с запасными пулеметными магазинами, укрепленный на свисающем к паху ремне.
На выбившемся конце ремня виднелась отчетливая «елочка» зарубок – по количеству прошедших месяцев службы. Зарубок было много, из чего явствовало, что ефрейтор принадлежал к элите «старичков».
– Да, после учебки…
– Салабон, значит, – сплюнул ефрейтор. – Ну, поканали, салабон, дослуживать отчизне… Крышу с антенной, что навроде метлы дворницкой, видишь? Там вот и рота. Номер шестнадцать. Ростовского полка унутренних войск министерства таких же унутренних дел. Сам-то откуда родом?
– Из Москвы.
– О, высокий гость из столицы! – прокомментировал краснорожий ефрейтор. – Ну, тебя здесь встретит рота почетного караула, готовься.
В