Царь-Космос. Андрей Валентинов
Только сначала надо оформить местную командировку, чтоб не подумали, будто мы в прогул ударились. Мне бы наглости побольше, я бы авто из цекистского гаража вытребовал!
Машина не понадобилась. Погода и в самом деле была отменной, и прогулка до Цветаевского музея доставила молодым людям истинное удовольствие. По пути был разработан подробный план действий. С бдительного помощника истопника решили взять подписку о неразглашении и строго запретить самостоятельно заниматься «Рисурсом», отныне переданным в ведение Научпромотдела Центрального Комитета.
Не успокоится – пригрозить парткомиссией и выговором с занесением.
С несознательным Игнатишиным следовало также поговорить, причем пожестче. Пусть впредь думает, с кем чаи гонять и сомнительные речи вести! И заодно разъяснить таинственную мадемуазель Агату. Кто да что, а если помянутая женского полу, то и адресок прихватить. Вдруг сгодится?
На этой версии настаивал Семен Тулак. По его мнению, все было просто. Первое – не чай они пили, знаем мы этих истопников! Второе и главное: недобитый интеллигент Игнатишин попытался описать знойный темперамент своей знакомой, а бдительный инвалид под воздействием того, что пили, все понял превратно.
Как две электрические станции разом! Что ни говори, «Рисурс»!..
Батальонный не спорил, но и не соглашался, отговариваясь тем, что при недостатке данных следует воздержаться от суждения. Иначе будешь ничем не умнее товарища помощника истопника.
Красный командир охотно болтал о всякой ерунде, помня, что именно в этих случаях собеседник расслабляется, и даже самая удачная маска начинает отставать от кожи. Не то, чтобы не верил своему новому сослуживцу – напротив, тот ему очень нравился. Духом не падает, хоть и, считай, калека, рубаху на груди не рвет, подвигами меряясь, башковитый, «соображалка» не месте.
Не курит.
Присматривался же больше по привычке. Если бы они оба устроились, допустим, истопниками, то и опаски было меньше. Но Центральный Комитет – не кочегарка. Вызвали, скажем, раба божьего в «кожаное» ведомство, бухнули на стол папку с «матерьялом» и попросили со всей убедительностью: «Освещай!» А про кого он напишет в первую голову? Ясное дело, про тех, кто рядом.
Лишнего в разговоре краском себе не позволял. Ученый! Но мало ли какие подходцы имеются? На месте товарищей в черной коже он бы собственное «дело» не закрыл, в архив бы не отправил. Вызвал бы самого себя повесткой, чайком напоил, а после бы и врезал про август 1919-го. А скажи, мол, товарищ дорогой, где ты пребывал, пока Южная группа кровью себе коридор к Киеву пробивала?
…С ближайшей тачанки ударила пулеметная очередь. Били в белый свет, не для смерти пока – ради разговора.
Уши чтобы прочистить.
– Эй, краснюки! А ну кидай зброю, пока живы! И точка!..
Красный командир встал, поправил портупею, сунул руки в карманы:
– Возьмите!
Окруженцы выбрали его старшим. Не ротным, не батальонным, а считай, атаманом.