Помеченный смертью. Владимир Гриньков
– не беда. Я сейчас позову Ингу, она пришьет.
– Пошел ты к черту! Она же сама провоцирует! Ты же видел!
– Ничего я не видел.
– Видел! Она у тебя без трусов, наверное, ходит? А?
– Не знаю, – целомудренно проявил неосведомленность Бородин.
Коньяк был чудесный. Григорьев сделал несколько маленьких глотков, прикрыв глаза.
– Интересный сюжет прошел по телевизору, – сказал Бородин.
Его голос звучал где-то далеко.
– На этой последней ярмарке у арабов наши пытались продать танки, а министр обороны…
– Наш министр?
– Да. Наш министр обороны вдруг дает интервью: танки, мол, барахло. И сделка срывается.
Григорьев махнул рукой.
– Я знаю эту историю, Андрей.
– Так расскажи. Я не понимаю, что происходит.
– Там посредник один влез, а они с министром в контрах. Собачатся между собой, понимаешь? Вот он их и умыл.
– Он и нас так может, а?
– Нас – не может. В Министерстве обороны контракт уже согласован. Они – за. Пока ты со мной, можешь быть спокоен.
Григорьев открыл наконец глаза, отпил из рюмки глоток.
– Мне сегодня звонили с завода-изготовителя, – сказал он. – Через месяц все десять комплексов будут готовы к отгрузке.
– Очень хорошо.
– Ты, со своей стороны, готов?
– Да.
– Я посмотрел данные на эту фирму, которая выступает посредником с украинской стороны. И теперь меня терзают смутные сомнения.
– Ты о чем?
– О фирме этой самой. Кто она? Откуда взялась?
– Я тебе объясню…
– Нет, ты только не обижайся, Андрюша. Я во все вникнуть хочу. Она какая-то левая, эта фирма. Шесть месяцев существует, ни одной сделки не проведено, и вдруг ты их выбираешь контрагентами в сделке на шестьсот миллионов долларов.
– Я тебе объясню…
– Объясни.
– Это моя фирма.
– Твоя?
– Да, моя. Сам я, правда, нигде в учредительных документах не фигурирую, но у руля там мои люди. Я эту фирму полгода назад специально под эту нашу с тобой сделку создал. Мы десять ракетных комплексов этой фирме продаем, а она их тут же передает арабам. На следующий день после получения комплексов арабами фирма ликвидируется – и все. Никаких концов.
– Сразу надо было объяснить, – буркнул Григорьев.
Он поднялся из кресла и подошел к окну. На город опустилась ночь. Одинокий фонарь тщетно пытался отогнать тьму.
– Ты не стой там, – посоветовал Бородин.
– Почему?
– Стрельнут.
– У меня врагов нет, – сказал Григорьев, не оборачиваясь.
– А все равно страшно.
Григорьев наконец обернулся.
– А ты боишься, Андрей? – спросил с внезапно проснувшимся интересом.
– Чего?
– Того, что могут убить.
– Да, – ответил Бородин.
И как-то так по-особенному прозвучал его ответ, что Григорьев насторожился и внимательно посмотрел в глаза собеседника.
– Плохо