Усмешка Люцифера. Данил Корецкий
про докторскую! – процедил он. Потом взял под локоть: – Успокойся, на этом жизнь не заканчивается. В крайнем случае через год выйдешь на повторную защиту…
Через пятнадцать минут секретарь пригласила всех в зал, и председатель счетной комиссии профессор Целков объявил результаты тайного голосования:
– Девятнадцать – «за», против – нет, воздержавшихся нет. Товарищу Трофимову единогласно присуждена ученая степень кандидата исторических наук! – Целков ошалело потряс головой и снова заглянул в протокол, будто не веря тому, что сам произнес. – Да, единогласно…
Наступила гнетущая тишина. Члены Совета склоняли головы друг к другу и бесшумно перешептывались.
– …Уррра-а-а!!!
Это закричали неискушенные студенты, которые не понимали подтекста происходящего, а просто ставили на место диссертанта себя при защите дипломной работы.
Трофимов улыбался во весь рот, это было похоже на лицевую судорогу, он не мог произнести ни слова и только бесконечно поправлял и протирал запотевающие очки.
– Заседание Совета объявляется закрытым! – хриплым голосом объявил Вышеградский.
Пространство аудитории сразу раздвинулось. Студенты и зрители со стороны покидали зал, у выхода топтались черно-белой пингвиньей стайкой члены Совета в темных костюмах, белых сорочках и черных галстуках. Гудят, бурчат вполголоса, в глаза друг другу стараются не смотреть. Явно растеряны. Чуть в стороне Целков, подняв плечи и разведя руки, оправдывается в чем-то перед Вышеградским. Сивого и след простыл. Широко улыбаясь, подошел Живицкий, зашептал горячо в ухо:
– Не знаю, что у них случилось, но это просто чудо! Дело шло к полному, разгромному провалу! В моей практике такой поворот впервые!
Научный руководитель исчез, несколько студентов и двое незнакомых солидных мужчин подошли с поздравлениями. Какие-то личности с портативными магнитофонами. Пять заслуженных красавиц томно улыбались. Ага, вот и девочка с удивленными глазами. Трофимов впился в нее взглядом, ожидая, что сейчас она почувствует и…
Его толкают в плечо.
– Иван Родионыч, где посуда?!
Живицкий, словно булавой, размахивал над головой бутылкой шампанского. Его древнегреческая богиня, скосив глаза к переносице, сосредоточенно прикуривала сигарету, заправленную в длинный мундштук.
«Здесь курить нельзя, – растерянно подумал Иван. И тут же, без всякого перехода: – Я защитился!!! Братцы, семь лет!!! Я сделал это!!!»
Ирка, запыхавшаяся, только что прилетевшая с работы с двумя спортивными сумками («Ой, у нас переаттестация, никак не могла раньше!»), радостно загромыхала бокалами и стаканами.
– За нового кандидата! За Ивана-победителя!
От волнения он осушил свой бокал залпом. Шампанское как-то странно обожгло горло и сразу ударило в голову. Иван открыл рот, выпучил глаза, закашлялся. Похоже, это было не шампанское.
– Нет, а что вы хотели, молодой человек? Глушить сладкую шипучку после такой победы?!
Где-то рядом