Злые обезьяны. Мэтт Рафф

      белая комната (I)

      Такую комнату мог бы вообразить драматург, утративший вдохновение: белые стены, белый потолок, белый пол. Нет, она не безлика, но близка к тому, чтобы вызвать подозрения, будто эта скудость имеет решающее значение для предстоящей драмы.

      На одном из двух стульев возле прямоугольного белого стола сидит женщина. Ее руки скованы, она одета в оранжевый тюремный комбинезон, чей яркий цвет на фоне белизны выглядит тускло. Над столом висит фотография улыбающегося политика. Время от времени женщина бросает взгляд на фото или на дверь – единственный выход из комнаты, но в основном она смотрит на свои руки и ждет.

      Дверь открывается. Входит мужчина в белом халате, с ним немного реквизита: папка с делом и диктофон.

      – Привет, – говорит он. – Джейн Шарлотта?

      – Я самая, – отвечает она.

      – Меня зовут доктор Вэйл. – Он закрывает дверь и подходит к столу. – Я здесь, чтобы побеседовать с вами, если это возможно.

      Когда она пожимает плечами, он продолжает:

      – Вы знаете, где находитесь?

      – Если только они не перевезли комнату… – и следом, – Лас-Вегас, тюрьма Кларк Каунти. Крыло для психов.

      – А вы знаете, почему находитесь здесь?

      – Я в тюрьме за то, что убила того, кого не должна была, – говорит она как ни в чем не бывало. – Что касается «почему с вами в этой комнате», то, думаю, это как-то связано с тем, что я сказала детективам, которые меня арестовали.

      – Да, – он жестом указывает на пустой стул. – Можно мне присесть?

      Джейн снова пожимает плечами. Он садится, подносит диктофон к губам и произносит:

      – Пятое июня две тысячи второго года, примерно девять сорок пять утра. Доктор Ричард Вейл, беседа с пациенткой Джейн Шарлоттой из… Каков ваш нынешний адрес?

      – Я вроде как в процессе переезда.

      – …без определенного адреса. – Он кладет работающий диктофон на стол и открывает папку. – Итак… Вы сказали детективам, что работаете на секретную организацию по борьбе с преступностью, которая называется «Злые Обезьяны».

      – Нет, – отвечает она.

      – Нет?

      – Мы не боремся с преступностью, мы боремся со злом. Есть разница. И «Злые Обезьяны» – название моего подразделения. У самой организации нет названия, по крайней мере, я его никогда не слышала. Просто «Организация».

      – А что значит «Злые Обезьяны»?

      – Это прозвище, – говорит она. – Они есть у всех подразделений. Официальные названия слишком длинные, их тяжело использовать где-то, кроме фирменных бланков, так что люди придумывают сокращения. Административный отдел официально называется «Департамент по оптимальному использованию ресурсов и персонала», но его просто называют «Затраты-Выгоды». А группа разведки – это «Департамент повсеместного периодического надзора», прозвище – «Паноптикум». А мое подразделение – «Департамент по окончательной ликвидации безнадежных лиц»…

      – Безнадежные лица, – доктор улыбается. – Злые обезьяны.

      – Точно.

      – Хотя стоило бы сказать «Злые Приматы».

      Когда она не отзывается, доктор начинает объяснять:

      – Человеческие существа ближе к крупным приматам, чем…

      – Вы копируете Фила, – говорит она.

      – Кого?

      – Моего младшего брата. Филиппа. Он тоже зануда. – Она пожимает плечами. – Да, полагаю, по-хорошему вместо «обезьяны» надо говорить «приматы». И по-хорошему, – она поднимает руки и трясет браслетами, – это следует называть запястными манжетами. Но никто их так не зовет.

      – Итак, что конкретно вы делаете в «Злых Обезьянах»? – спрашивает врач. – Наказываете плохих людей?

      – Нет. Обычно мы просто их убиваем.

      – Убийство – это не наказание?

      – Только если вы пытаетесь поквитаться. Но организация таким не занимается. Мы всего лишь стараемся сделать мир лучше.

      – Убивая злых людей.

      – Не всех. Лишь тех, кто по мнению