Сюртук. Вячеслав Кеворков
нос аккуратный с седловинкой, прическа старомодная – коса, скрученная в пучок, глаза спокойные, рука, обнимавшая мальчика, добрая.
Мой организм острее всего реагирует на запахи. В тот момент, когда я открыл дверь, из купе на меня пахнуло тяжелой смесью из мужской усталости и недорогих женских духов.
Всем своим внешним видом женщина произвела на меня впечатление русской красавицы. Красота – понятие оценочное. Я, например, не воспринимаю шарм кинозвезд с застывшей улыбкой, демонстрирующей не женское обаяние, а лишь рекламирующий искусство дантиста и высокое качество косметики. Иногда они представляются мне в виде постоянно, недобро скалящихся черепов, удивительно похожих друг на друга. Русская красота покоится не на внешней эффектности и поэтому не сразу бросается в глаза. Она появляется из глубины, постепенно проникает в душу и задерживается там надолго.
Чем внимательнее всматривался я в попутчицу, тем больше очаровывался ею. Больше всего в женщинах меня привлекают глаза. И тут, заглянув в них, окунулся в манящую серо-голубую бездну. Пока я придавался размышлениям о женской красоте, поезд как-то нервно дернулся, затем плавно покатил вперед.
– Это ваше место, – женщина хотела встать, но я предупредил ее великодушным жестом и забросил свои пожитки на полку, нависавшую над ней, давая понять, что ради дамы готов пожертвовать привилегированным местом внизу.
Видимо, во мне было больше настороженности, чем уверенности, поэтому женщина поспешила меня успокоить:
– Вы насчет мальчика не волнуйтесь, от него никаких неудобств не будет. Он – тихоня, или спит, или читает.
– Между прочим, бабушка, у мальчика есть имя – Федор. И ты учила меня в присутствии кого-то не говорить «он».
Женщина явно смутилась то ли тем, что ее преждевременно разоблачили как бабушку, то ли не по годам взрослому заявлению мальчишки.
Чтобы как-то разрядить обстановку, я снял верхнюю одежду и, как гимнаст, упражняющийся на параллельных брусьях, взлетел на верхнюю полку и посмотрел сверху на сидящую внизу женщину. Одна среди трех мужчин в замкнутом пространстве она не чувствовала себя сколько-нибудь стесненной.
Поезд тем временем преодолев инерцию покоя, без видимого напряжения катился по рельсам, весело постукивая на стыках. Жизнь в купе также постепенно налаживалась. Федор открыл книгу и, водя пальцем по строчкам, стал складывать вслух из отдельных слогов сначала слова, а затем целые предложения.
– Ты вот, бабушка, учительница, скажи, я когда-нибудь буду читать так быстро, как ты? Пока я до конца строки дойду, начало забываю.
– Ты, Федор, упорный, поэтому очень скоро научишься быстро читать.
Похвала подействовала на Федора усыпляюще. Он отложил книгу.
– Бабушка, расскажи мне еще про вороного коня, как он девочку из бандитского плена выручал. А я пока прилягу, устал что-то.
Устаревшие обороты речи совсем юного существа все больше