Счастливчик (сборник). Лидия Чарская
начальник сам».
Мальчики читали расписание уроков и, дойдя до шутки, смеялись.
– Это Янко! Непременно Янко! Он последний вышел из класса! – горячился Подгурин.
– Ну, ты, Верста, потише!.. Длинный, в потолок ушел, а такого простого правила не знаешь, чтобы не выдавать товарища, – грозно прикрикнул на него как из-под земли выросший Помидор Иванович.
– Мужик! Сапожник! У него отец сапожник! – презрительно крикнул Подгурин.
– Мой папа прежде всего честный рабочий человек, – горячо вырвалось из груди краснощекого Курнышова, – и я могу только гордиться таким отцом. А чтобы ты много не разговаривал, так вот же тебе!..
В одну минуту Подгурин очутился на полу, а на его спине восседал, как всадник на лошади, Ваня Курнышов.
– Гоп-ля! Гоп-ля! – слегка пошлепывая свою жертву, покрикивал он. – Скверный ты, братец мой, конь, никакой у тебя нет рыси.
– Пусти! Пусти! Помидор! Мужик! Сапожник! – злился и барахтался, весь красный от тщетных усилий освободиться, Подгурин.
Дверь растворилась. На пороге класса остановился маленький худой классный наста вник, которого Кира уже успел узнать в первые минуты появления в гимназии.
Он прищурился на живую барахтающуюся на полу кучу и сердито, краснея, крикнул:
– Подгурин! Курнышов! Оба марш в угол! Не умеете себя вести в классе!
Оба мальчика, сконфуженные, направились к доске, где небольшого роста худенький дежурный Голубин, бледненький, тихонький, с задумчивыми глазами мальчик, сосед Киры на экзамене, усиленно стирал губкой надпись о японском наречии и китайском языке.
Новый звонок. И в класс вошел тот самый учитель арифметики, Владимир Александрович Аристов, который водил Киру экзаменоваться. Он сразу заметил хорошенькое личико Счастливчика, и белокурые локоны, и всю его изящную тоненькую фигуру, нерешительно топтавшуюся посреди класса.
– А-а! Старый знакомый! Счастливчик, здравствуй! – радушно проговорил он, ласково кивнув мальчику головой.
– Он, Владимир Александрович, не Счастливчик, а Лилипутик! – послышался задорный голос с задней скамейки.
– Просто овца – бэ-бэ-бэ! – вторил ему другой.
– Длинноволосая девчонка! – надрывался третий.
– Лохмач! Овчарка! Перепетуя Акакиевна! – забасил было Подгурин у доски и вдруг пронзительно взвизгнул на весь класс. Это Помидор Иванович изловчился и ущипнул его за руку.
Добродушное лицо Владимира Александровича приняло строгое выражение.
– Эй, вы, почтенная публика в райке, тише! – крикнул он недовольно. – Как не стыдно вам новенького обижать! И еще такого крошку! Подгурин, Курнышов, смирно стойте, раз вас поставили караулить казенное имущество, то есть доску. А чтобы не терять драгоценного времени, ты, Подгурин, бери мел и пиши задачу: «У одного крестьянина было восемь мешков муки…»
Владимир Александрович продиктовал задачу и велел ее решить Подгурин у. Последний пыхтел, кряхтел, писал и стирал написанное. Ничего не выходило.
– Не