Тайна института. Лидия Чарская
кроме Камилавки, которая и смех считает ересью, грехом.
– Mesdames, тише. Скифка из конуры своей сейчас выползет.
Действительно, легкая на помин Августа Христиановна стоит на пороге своей комнаты, хлопает в ладоши и кричит:
– Schlafen, Kinder, schlafen![17]
В один миг все разбегаются по своим постелям. Дежурная щелкает выключателем, и все лампочки, за исключением одной, гаснут. Дортуар сразу погружается в приятную для глаз полутьму. Теперь фрейлейн Брунс тенью скользит по «промежуткам», то есть по проходам между тремя рядами кроватей.
«Сегодня улеглись без шума. Слава Богу!» – говорит сама себе Скифка, заранее мечтающая о теплой постели и завтрашнем свободном от дежурства дне.
Только что-то чересчур уж долго молится Малиновская, стоя на коленях в своем «переулке», и подозрительно шепчется «влюбленная парочка» – Чернова и Веселовская, – не замышляют ли чего-нибудь на ее счет? От этой Черновой, как и от Баян, всего можно ожидать, обе – «буянки», обе – «сорвиголовы» и «разбойницы», обе из «отпетых», – томится бедная фрейлейн Брунс.
– Чернова, молчать! Не шептаться! И ты, Баян, спать! – неожиданно резко раздается ее окрик в полутемном дортуаре.
– Ай! – взвизгивает Золотая рыбка делано испуганным голосом. – Кто это кричит? Я заснула, а меня разбудили…
– Трамвай № 7! – торжествующе поднимает голос армянка.
– Ха-ха-ха! – забывшись, громко хохочет Ника.
– Баян! Сейчас же спать.
– Я сплю… – покорно соглашается Баян.
Смех ее смолкает мгновенно. Легкий вздох вырывается из груди. Два обстоятельства волнуют Нику. Во-первых, необходимо восстановить полную тишину в дортуаре и дать Скифке убедиться в общем спокойствии, а во-вторых… Это «во-вторых» смущает Нику не меньше. Там, в «Долине вздохов», или попросту, на площадке церковной лестницы, ждет ее «Сказка».
Ника Баян, кумир всего института, всячески скрывает от всего класса, что обожает Сказку. Знает об этом только одна Шарадзе, знает, потому что, в свою очередь, «бегает» – как выражаются институтки – за подругой Сказки, второклассницей, юной грузиночкой Марой Нушидзе, с которой княжна Заря Ратмирова, «предмет» Ники, неразлучна.
Ника и сама не может понять, что тянет, ее, умную развитую, талантливую, бойкую и шаловливую девушку, к всегда молчаливой, странно таинственной Заре, с ее красно-рыжими волосами и странными, какими-то пустыми глазами серо-синего цвета, с тихим, как бы надтреснутым голосом и плавными движениями. Но тянет ее к Заре неудержимо, несмотря на то, что Заря больше молчит и никогда не смеется… «Синьора Серьеза» прозвали ее в насмешку подруги-второклассницы. Но это молчание, эта серьезность Сказки (так прозвала княжну Ратмирову сама Ника) и пленяют экзальтированную девушку. Ника Баян, со свойственной ей откровенностью, рассказала Сказке все о себе: и о том, что ее, Никин, папа – командир кавалерийского полка, и о том, что у нее есть два брата и бабушка, которые живут далеко-далеко, чуть ли не на самой границе Маньчжурии, что она ездит верхом, как казак или туземец-маньчжур, джигитует, умеет плясать, подражая
Спать, дети, спать! (