.
постройки, дорожки и сады. С тех сторон, где террасу не защищали неприступные скалы, ее окружали крепкие заборы из дерева и железа, а алоэ и другие колючие кусты вокруг придавали ей окончательно неприступный вид.
Прямо напротив цветущей аллеи стоял дом хозяина, построенный в элегантном китайском стиле. Вопреки местным обычаям, этот дом имел два этажа, но так как он был деревянный, обложенный подражающей мрамору штукатуркой, секрет которой знают одни китайцы, то подземные колебания были ему не страшны. Пышные кокосовые деревья распускались зеленым веером над его крышей, а над всем фасадом тянулась веранда – наружная галерея, украшенная цветами и вьющимися растениями. С высоты этой веранды можно было не только наблюдать за слугами во дворе и за работниками на соседнем поле, но и любоваться живописными видами на равнину, лес, реку и горы, на дома Нового Дронтгейма, на крепость, рейд и, наконец, на океан, необъятная голубая ширь которого вдали сливалась с небом.
Вокруг главного здания стояли хижины, где жили слуги, и большие сараи, где готовили еду, хранили перец, рис и другие местные продукты. Хижины были самой разной формы, сообразно с национальными вкусами людей, которые в них обитали. В круглых шалашах, похожих на ульи, жили по двое или трое черных невольников, которые несли домашнюю службу. Малайцы, назначенные пастухами к буйволам и козам, ютились в бамбуковых шалашах, поднятых над землей по местному обычаю. А китайские земледельцы уходили по вечерам в свои кирпичные дома, очень опрятно выкрашенные снаружи, но не слишком аккуратные внутри.
По этому поселку можно было судить почти обо всех различиях между национальностями, но ничто не составляло более резкого контраста с остальными его жителями, чем поместье и его хозяева.
Главой семейства и тогдашним владельцем имения был молодой европеец, высокий, хорошо сложенный, сильный, казавшийся настолько же умным, насколько представительным и красивым было его лицо. Звали его Ричард Пальме. Его жене, изящной красавице Елизавете Пальме, англичанке с белокурыми волосами и розовыми щечками, было около двадцати восьми лет. По достоинству ее манер и любезности разговора можно было безошибочно определить в ней женщину, рожденную в высших кругах общества.
У Елизаветы и Ричарда был восьмилетний сын, звали его Эдуард. Еще в доме жили госпожа Сиррей, сестра Ричарда, и Анна Сиррей, ее дочь. Госпожа Сиррей была вдовой знатного чиновника, убитого в схватке с индусами. Одинокая, с маленьким ребенком на руках, она искала покровительства у брата, и он приютил у себя мать и дочь, окружив их заботой, какой они заслуживали.
Госпожа Сиррей исполняла в этом поместье обязанности экономки, тщательно следя за расходованием денежных средств и заботясь об общем благе.
Сама же Елизавета была погружена в заботы о воспитании Эдуарда и Анны. В то время как Ричард распоряжался работами на дворе и полях, она, при помощи нескольких книг, имевшихся в домашней библиотеке, старалась дать сыну и племяннице необходимые знания. Десятилетняя