Близкие контакты пушистого вида. Том Кокс
который целился из ружья куда-то в озеро. Однако будем реалистами – наш мир полон опасностей. Можно найти другой дом, но не придет ли и там к вам в сад алкоголик, который с утра пораньше решил пострелять из духового ружья? Мне еще повезло, что у меня вообще есть дом – и очень симпатичный к тому же – в прекрасном графстве Норфолк. Поэтому, когда Ральф взобрался на книжный шкаф возле телефона, свесился с верхней полки и завопил свое обычное «Рааауууаальфф!», я ему искренне посочувствовал. Я и сам был бы не прочь сесть рядом с котом и завопить «Рааауууаальфф!», выпустив когти.
Стоило мне упомянуть о возможном переезде, как мама страшно разволновалась. Они с папой много раз меняли дома и квартиры, натыкаясь на всевозможные препятствия, и она была всегда готова поделиться опытом. Например, высказаться по поводу моего решения перевезти мебель и вещи из довольно большого дома с тремя спальнями и чердаком, заваленным всякой всячиной, не нанимая грузчиков, чтобы сэкономить, поскольку платить все равно нечем.
Помня об этой маминой черте характера, я решил сменить тему:
– Где отец? В саду?
– Да здесь я, – громогласно ответил папа, который, как всегда, подслушивал разговор по параллельному аппарату, готовый вставить в разговор свои нелогичные замечания, совсем как Ральф.
– О боже, – испуганно выдохнула мама. – Откуда ты взялся?
– Из утробы моей матушки в Ноттингеме в 1949 году, – ответил папа.
– Как дела? – спросил я.
– Мы с Флойдом охотились в полях. Негодник до сих пор не вернулся, похоже, землероек почуял. Он, когда добычу почует, у него такие глаза делаются…
Годовалый черно-белый кот-непоседа, мордой напоминавший страшилу Роршаха из «Хранителей», недавно вступил в подростковый возраст и перешел от детских игр с клубками ниток к серийным убийствам грызунов. Прожив несколько лет без кошек, отец, никогда не питавший нежных чувств к пушистым мурлыкам, неожиданно обрел во Флойде родственную душу. Они почти не разлучались, иногда принимая в свою компанию белого, словно призрак, кота Каспера из соседнего дома. Если папа взбирался на садовую лестницу, чтобы помыть окна или подстричь живую изгородь, Флойд лез за ним. Если папа ложился подремать в тени, в так называемом «компостном углу» садика, Флойд обязательно устраивался рядом. Если отец обнаруживал Флойда на своем стуле в мастерской, то не тревожил кота, а опускался рядом на колени или шел за неудобным деревянным табуретом в дальний угол комнаты. В мой последний приезд к ним в Ноттингем, увидев, как отец выгружает из машины сумки с продуктами, я даже удивился, что Флойд не тащит в зубах пакет копченых сарделек.
«Охотились в полях», – сказал папа, которому недавно исполнилось шестьдесят четыре года. Это было что-то новенькое. Скорее всего они гуляли по полю за домом; не знаю, что они там делали, но папа уж точно не охотился по-настоящему. Однако эти прогулки с котом, видимо, заполняли какую-то