По лезвию катаны. Александр Логачев
не сумеешь его доказать, то попадешь в весьма щекотливую ситуацию. За пустые, но обидные слова надо отвечать.
Зураб закурил. Курящий клоун представляет собой странное зрелище, того и жди, что он вдохнет табачный дым, а выдохнет ворох радужных мыльных пузырей или выкинет что-нибудь почище.
– Так я жду. Где же твои доказательства, акробат? – ехидно спросил Червиченко. – Предъяви! Вытащи из шляпы, достань из рукава, сотки из воздуха. Ну, где?
– В Караганде. На кой, скажи, мне нужно предъявлять доказательства т е б е? Когда понадобится, я предъявлю их органам соответствующей компетенции. Вот перед ними я и буду держать ответ за свои слова. Но! – Артем поднял карандаш вверх. – Единственно в знак уважения к твоим заслугам на арене, могу объяснить, что заставило меня обратить внимание на твою скромную персону. Во-первых, совпадение по срокам. Мне удалось датировать начало первых перевозок. Они начались через три месяца после того, как ты устроился к нам на работу. Вполне подходящий срок для того, чтобы все как следует организовать, отладить и запустить механизм.
Артем постукивал тупым концом карандаша по колену.
– Теперь во-вторых. Напомнить, где ты работал до нашего цирка? Веселил едоков с эстрады в московском ресторане «Вишни дяди Вани». А там собирается вполне определенная публика. И кто-то из этой публики сделал тебе предложение, от которого ты не смог отказаться. Этот же благодетель пристроил тебя на работу в наш цирк. Для чего, правда, потребовалось освободить местечко, то есть удалить из цирка прежнего клоуна. И, согласись, как-то уж очень вовремя бывший коверный Жора Астахов отравился метиловым спиртом. Конечно, Жора любил заложить за воротник, был не слишком разборчив в напитках и теоретически мог хлебнуть не того. Однако это ведь теоретически…
Взяв двумя руками за оба конца, Артем резким, злым движением сломал карандаш об колено и бросил половины за спину.
– Впрочем, справедливости ради скажу, что коверный ты не хуже Жоры. Может, даже лучше.
– Ну спасибо, спасибо… – Коверный загасил окурок в пепельнице. – Что же мне теперь делать, горемычному?
И Зураб скорчил плаксивую рожу, потом незаметно нажал на «грушу» с водой, спрятанную в рукаве, и из подведенных к бровям трубок фонтанчиками брызнули клоунские слезы.
– Харэ скоморошничать, – поморщился Артем. – Я пришел к тебе не только порадовать, что мне известно все. Главное в другом. В том, что я, – следующую фразу Артем проговорил четко и раздельно, – готов ни с кем своими догадками не делиться. Готов оставить их при себе. Естественно, при соблюдении некоторых условий. Даже всего одного-единственного условия. Ты убираешься из нашего цирка, забираешь с собой подельников, сворачиваешь здесь все дела. Выглядеть это будет так. Мы возвращаемся из Китая, ты пишешь по собственному желанию, то же самое делают твои подельники. К тому же отсюда, из Китая, ты ничего не везешь, ссылаясь перед своими боссами на то, что Интерпол сел на пятки. Только не