Север. Луи-Фердинанд Селин
только и ждали, когда меня замочат, все были заодно, готовились наброситься на меня, растащить всю мою мебель, снять с меня последние штаны, а ненужное спустить с молотка… что они в результате и сделали, ей-богу! да что там говорить, я сам виноват… я сам принес себя им в жертву!.. добренький Иисус и через десять тысяч лет готов ежедневно идти на крест!.. человечество хорошо усвоило этот урок! это же очевидно: все дороги забиты роскошными тачками с икрой, бриллиантами и отпускниками… а желающих хоть чем-то пожертвовать что-то не видно!
Известно, что французские военные, обосравшись от страха, в 40-м стремительно уносили ноги из Берген-оп-Зома в Байонн… а мы, Лили, я, Бебер и Ля Вига{7}, в 44-м… с улицы Жирардон в Баден-Баден… у каждого своя поносная эпопея! приговоренный к смерти малыш Пустэн{8}, спасая честь и шкуру, запрыгнул в самолет и отправился в Лурд… но я не собираюсь пичкать вас Сравнительными Жизнеописаниями… Пустэн – это одно, а я – совсем другое… его хроника тянет на миллиарды!.. за мою же, сами понимаете, не дадут и ста франков «новыми».. статуи Пустэна торчат повсюду, а мое рыло даже на могильной плите и то не осмелятся выгравировать… у моей матери на Пер-Лашез плиту на могиле уже очистили, стерли нашу фамилию… вот что значит вовремя, где надо, не подстраховаться… вы не поверите, но в Ля Рошели я выдержал натиск чуть ли не всей французской армии, когда меня пытались склонить продать машину «скорой помощи»! а она ведь была не моя!.. я человек долга и уломать меня невозможно! «скорая помощь» из моего диспансера в Сартрувиле… вы представляете!.. я отвез ее туда, откуда взял, эту чертову колымагу! а заодно двух бабуль с бутылями красного и троих новорожденных… всю эту шоблу, в целости и сохранности! и кто об этом хоть что-то знает? о, черт побери, никто! а на кого, вы думаете, навесили все прегрешения? на меня! на меня!.. да их хватило бы на целую каторгу! двадцати Ландрю, Петьо и Фюальдесам{9}!.. вот если бы я загнал машину за бабки, которые мне тогда предлагали, вместе с младенцами, санитарками и старухами в придачу, я был бы сейчас героем Сопротивления, и мне бы тоже воздвигли вот такой монументище! а теперь, батюшки мои, повсюду слышится улюлюканье!.. вас обвиняют во всех смертных грехах! все возмущены тем, что вы недостаточно покорно подставляете свою вонючую шею под нож!.. жалкий трус!.. миллионы зрителей в амфитеатре требуют вашей смерти!.. и все из-за моей дурацкой честности… из-за того, что я вернул колымагу туда, откуда я ее взял, потому что она мне вовсе не принадлежала!.. была имуществом Сартрувиля! дурацкая честность!.. если бы я оставил ее фрицам, хрянцузам, «сынкам», да кому угодно, хоть баням или душевым, все ведь хотели ее купить, вместе с бабулями, санитарками и новорожденными! я был бы теперь респектабельным сытым рантье, а не старым грязным оборванцем…
Некрологи по утрам в «Фигаро», пожалуй, это единственное, что меня слегка утешает!..
Имеется в виду Робер Ле Виган (настоящее имя Робер Кокийо) – актер, ближайший друг Селина, родился в Париже в 1900 году и умер в Аргентине в 1972 г. Дебютировал в кино в 1931 и к концу своей карьеры в 1944 г. успел сыграть более, чем в пятидесяти фильмах (среди них «Дети райка» Марселя Карне, «Набережная туманов» Марселя Карне, «Мадам Бовари» Жана Ренуара и т. д.). В своей трилогии Селин намекает на три фильма, в которых играл Ле Виган: «Голгофа» Жюльена Дювивье, где он выступал в роли Христа, «Гупи красные руки» Жака Бекера, сценарий которого был написан Пьером Вери и где Ле Виган сыграл Гупи-Тонкина, бывшего бойца колониальной армии, больного лихорадкой; «Человек ниоткуда» Пьера Шеналя по повести Пиранделло «Покойный Матиа Паскаль», где Ле Виган сыграл Папиано, интригана, соперника в любви и преследователя Паскаля. Вообще выражение «человек ниоткуда» очень подошло бы и к остальным персонажам, сыгранным Ле Виганом. Ле Виган создал во французском кинематографе между двух войн нечто вроде мистического персонажа, заблудившегося или галлюцинирующего, похожего на того, каким Селин изображает его в своей трилогии. Они познакомились с Селином в тридцатые годы на Монмартре, где были соседями. Во время оккупации Ле Виган принимал активное участие в создании на парижском радио пронемецких программ, в частности передачи «В ритме времени». В начале августа 1944 года он уехал в Германию. В Баден-Бадене он встретился с Селином и Лили, за которыми поехал в Берлин, а потом в Зигмаринген, там между ними произошел разрыв. Ле Виган остался в Зигмарингене после отъезда Селина и Лили. После прибытия союзных войск он отправился в Швейцарию, где и был арестован. Его судили в Париже в 1946 и приговорили к десяти годам каторжных работ. Отбыв три года в заключении, он был временно отпущен на свободу и уехал сначала в Испанию, а затем в Аргентину, где и провел последние годы своей жизни, снявшись еще в нескольких фильмах.
Селин имеет в виду маршала Петэна.
Ландрю – знаменитый серийный убийца, действовавший во Франции с 1919 по 1921 год. Он публиковал объявления в газетах, знакомился с женщинами, убивал их, а трупы уничтожал. Был казнен в феврале 1922 года. Доктор Петьо во время войны предлагал заинтересованным лицам помочь им покинуть Францию и уехать в Аргентину. В своем кабинете на улице Сюер в Париже он их убивал, а трупы сжигал в топке котельной. Судья Антуан Бернардэн Фюальдес был убит в Родесе 19 марта 1817 года. Он был похищен прямо на улице, пока двое музыкантов, состоявших в сговоре с преступниками, заглушали шум схватки звуками музыки. «Дело Фюальдеса» получило на юге Франции большую огласку, но преступление так и осталось нераскрытым. По одной из версий, убийство организовала жена судьи маркиза Фюальдес, к образу которой Селин неоднократно обращается в своих поздних романах. В частности, под именем маркизы Фюальдес Селин выводит даму, управлявшую издательством Деноэля после загадочной смерти Робера Деноэля, первого издателя Селина.