Девочка-дракон с шоколадным сердцем. Стефани Бёрджис
я не стала. Даже я не была настолько безрассудна.
Может, я и не любила человечьи книги так сильно, как Яшма, зато внимательно слушала рассказы дедушки.
Вдруг у этого человека был мушкет?[1] Или меч?
Люди – самая опасная добыча драконов. Даже мама нечасто охотилась на них в одиночку. Дедушка учил нас не приближаться к ним, когда мы одни, и выбирать более безопасную пищу. А ведь у дедушки чешуя была такой крепкой, что могла бы выдержать и удар клинка, и пулю.
Я оглядела царапины на моих ноющих крыльях и расстроенно заворчала. Здравый смысл прижимал меня к земле, как булыжник, а пустой желудок гнал вперед.
Но потом…
Ох. Я вдруг представила себе глаза Яшмы, когда я принесу в пещеру человека. По моей чешуе пробежали мурашки. Я сама. Одна!
Даже маме придётся признать, что я готова позаботиться о себе во внешнем мире. Нет лучшего способа проявить себя. Я должна это сделать!
Глубоко вздохнув, я прижалась к земле. Брюхом я задевала грязь и камни, подкрадываясь вперёд. Человек продолжал петь, и по мере приближения я стала различать слова. Он пел на знакомом мне языке:
И вьётся дорога, и вьётся дорога, и нет ей конца…
Ха! В мире нет дорог, которые бы не заканчивались где-нибудь.
Я же говорила Яшме, что у людей вместо мозгов камни!
Наконец я увидела свою добычу. Он облюбовал уютную впадину в склоне горы, с трёх сторон окружённую валунами и колючими елями. В центре неё он развёл костер и теперь сидел у огня на корточках, спиной ко мне. Напряжённо вглядываясь сквозь деревья, я затаила дыхание и крепко сжала пасть, чтобы от волнения горячий дым не вырвался наружу и не спугнул его.
Ни мушкета, ни меча у него не было. Слава богу. И он не был одним из тех редких, опасных людей, которые пользовались магией – худшей разновидностью человечьего обмана: те обычно одеты в причудливые чёрные мантии, в которых выглядят так, словно у них нет ног. Дедушка нарисовал одного из них для меня и Яшмы и заставил нас пообещать, что мы никогда не подойдём близко к такому существу – по крайней мере, пока не пройдёт сто лет с тех пор, как наша чешуя затвердеет. Однако этот человек был одет в безобидные фиолетово-розовые лохмотья, сквозь которые проглядывали тощие конечности.
Чтобы его поймать, следовало действовать быстро. Так быстро, чтобы он не успел выхватить меч или лук и стрелы из огромной сумки, лежавшей рядом с ним… или топор… или…
Я крупнее и яростнее его, сурово напомнила я себе. Я – самый страшный зверь на этой горе.
Вдруг он начал поворачиваться в мою сторону.
Сейчас! Я открыла пасть в беззвучном рёве и прыгнула.
– Ай-ай! – вскричал человек и выронил в кастрюлю то, что держал в руках. Он попятился, споткнулся о камень и упал на бок. Я победоносно бросилась к нему.
И тоже закричала, потому что мои и без того израненные крылья поцарапались о еловые ветки.
– Ай!
Я не достигла цели, и, страдая от боли и крепко прижимая крылья к туловищу, тяжело приземлилась
Старинное ручное огнестрельное оружие.