Т-34. Выход с боем. Александр Лысёв
раненым. Перед началом движения из кабины высунулся фельдфебель в пестром домашнем шарфе и суконной кепке фельдграу с опущенными ушами. Стоя на подножке и заглядывая в кузов, негромко, но внятно проговорил на ломаном русском, обращаясь к пленным:
– Один бежать – всем расстрел.
Кивнул в сторону пулеметчиков в мотоциклетных люльках позади и, убравшись в кабину, захлопнул за собой дверцу.
Подсвечивая дорогу фарами, наполовину прикрытыми маскировочными чехлами, грузовик, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно пополз по обледеневшему насту проселочной дороги. Ветлугин сидел рядом с Терцевым, вцепившись закоченевшей рукой в деревянный борт. Сзади тускло плясали, подскакивая на ухабах, ходовые огни двигавшихся следом мотоциклов. Пулеметы постоянно держали под прицелом кузов «Опеля» с советскими пленными.
Они ехали всю ночь до рассвета. Двигались, вероятно, вдоль линии фронта. А точнее, по вражеской стороне внутреннего кольца окружения. Почти постоянно в нескольких километрах слышалась канонада, и можно было наблюдать зарево, всполохами чертившее темное зимнее небо. Прикрывшему глаза Терцеву казалось, что где-то вдалеке от них прокатывается гроза. Зимняя гроза…
За всю ночь было только две остановки. Немцы выходили размяться. Быстро высасывали по папиросе, пряча огоньки в кулаки. Пленным покидать грузовик было запрещено. Они только осторожно переползали, меняясь местами во время движения, чтобы по очереди пустить в центр погреться тех, кто проделывал часть пути, сидя у бортов. Подморозило. Дул ледяной ветер. По обочинам дороги, взвихряясь, змейками разбегался в поля по белому покрову сухой и колючий снег. Когда проезжали очередной перелесок, Ветлугин выжидательно глянул на капитана. Терцев понял его без слов, перевел взгляд на лежавшего рядом майора, прикрытого полушубком. Затем легонько кивнул на остальных товарищей по несчастью рядом. Чуть склонился к сержанту.
– Пока выждем, – негромко проговорил на ухо.
Ветлугин прикрыл глаза в знак согласия и прислонился спиной к борту.
На день их загнали в каком-то почти полностью сгоревшем селе в чудом уцелевшее здание скотного двора. Теперь звуки грохотавшего фронта, не умолкая, раздавались впереди, точно по ходу их движения. Двоих куда-то увели. Они вернулись с шапкой сырой, промороженной брюквы и тремя касками, набитыми снегом. Выбирать еду и питье не приходилось. Пока все грызли брюкву, один из ходивших рассказывал:
– Весь лес рядом набит техникой и людьми. Танков до дури, бронемашины. За нами колонна из грузовиков.
– Ночью пойдут на прорыв, – с уверенностью высказал предположение майор.
– На хрена они нас-то с собой тащат? – недоуменно проговорил солдатик в шинели без хлястика.
– А ты чего думаешь, они нас отпустят? – подсел к нему разведчик в маскхалате. – Пока тащат, мы живы. Не смогут тащить – порешат на месте в любой момент.
– Типун тебе на язык! – зло проворчали из дальнего угла.
– Это факт, – спокойно заметил майор. И,