Куяшский Вамперлен. Анастасия Юдина
немного восполнить силы после бессонной ночи, проведённой над книгами. Сначала Пелагея Поликарповна отказала, но после недолгих уговоров пошла на попятную, признав, что с недосыпа я и правда похожу на частично воскресшего мертвеца, для серьёзной, вдумчивой работы не пригодного. Так как вину за прогул я уже искупила, в срок проверив все книги на наличие библиотечных штампов, мы вернулись к прежнему уговору: я должным образом исполняю свои служебные обязанности, а начальница закрывает глаза на мои опоздания.
Увы, как только я стала приходить в библиотеку позже, конец пришёл не только бесчеловечным побудкам, которые мне устраивал лженаречённый, но и нашему с Жозефом общению. Лишь раз, запоздало спеша на работу, я столкнулась с ним в дверях.
– Салют! – просиял тогда Куяшский Аполлон, и, выслушав ответное приветствие, сокрушённо добавил: – Жаль, что у тебя так поздно смена начинается, даже поболтать некогда.
– Что поделать… А ты домой уже?
– Да. Крови с ночи не пил, скоро кожа сереть начнёт. У меня, конечно, есть с собой доза на всякий пожарный, но её ж разогреть где-то надо, она у нас только тёпленькая усваивается.
– Может, на батарейке разогреешь? – с наигранной любезностью поглумилась я.
– Да не. – Жозеф, как всегда, воспринял мои слова предельно серьёзно. – Боюсь, свернётся. Лучше домой пойду, у нас там специальная фиговина есть.
Устройство "фиговины", наверняка, заинтересовало бы Ямачо, но вызнать его мне не удалось: в тот день Куяшский Аполлон спешил, а вставать пораньше ради того, чтобы помочь лженаречённому, я не собиралась из принципа. Вот если бы он изначально вёл себя достойно и, вместо того, чтобы стращать меня Версалями, попросил по-хорошему…
Впрочем, аспирант и его исследования меня вообще теперь мало волновали, ибо случилось прекрасное: я подружилась с Бадей и её помощницей, улыбчивой девушкой по имени Ляля. Они обе оказались замечательными людьми, а Бадя к тому же, как выяснилось, разделяла моё увлечение творчеством Дины Беляны. Мне больше не приходилось слушать любимую исполнительницу украдкой за закрытыми дверями комнаты (тёте «скуление» певицы напоминало о голодном послевоенном детстве, а лженаречённый и вовсе грозился выбросить любой предмет, из которого раздастся Динин вой). Теперь мы с подругами нередко, расположившись на живописной лужайке, уминали разную вкуснятину под волшебные звуки Беляниного пения.
– Хорошо-то как, – блаженно вздохнула я как-то раз, во время одного из таких походов, когда мы с Лялей, лениво дожёвывая бутерброды, наблюдали, как Бадя носится по лугу с сачком для бабочек.
– Точно, – поддержала меня девушка.
– Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как ловит бабочек Бадя, – пошутила я.
Ляля опустила голову, и курчавая копна коротких медового цвета волос затряслась от смеха. Я же едва не расплакалась от счастья, мысленно благодаря судьбу за то, что наконец-то появился человек, оценивший