Миллион с Канатной. Ирина Лобусова
про себя Володя.
Подхватив монету и осмотрев ее со всех сторон, пацаненок махнул Сосновскому рукой, приглашая идти за ним, и вприпрыжку бросился в глубину двора, к последнему, самому дальнему дому, как бы спрятавшемуся от всех остальных. Они зашли в парадную, довольно чистую, к удивлению Володи, который успел уже насмотреться на вонючие парадные старых дворов. Пацаненок ударил кулаком в дверь на первом этаже. Она открылась, мальчишка протянул монету, пояснив кому-то:
– До Тучи.
А затем так же, вприпрыжку, исчез, хлопнув дверью парадной и словно растворившись в воздухе.
– Ну входи, раз на ноги утруждался, – на пороге, прищурившись, стоял Туча, – не казенные, небось… Раз такой гембель себе за голову…
Володя шагнул вперед, Туча тщательно запер дверь на три замка и повел его в уютную и тихую гостиную, убранную даже богато, по-купечески. Здесь были плюшевые диваны, камчатая скатерть, большой абажур с хрустальными подвесками, кружевные занавески и китайские напольные вазы. В квартире было полутемно – находясь в глубине двора, она была скрыта, спрятана от всего, в том числе и от дневного света.
– Богато живешь! – Володя внимательно рассматривал Тучу, который за все это время почти не изменился, разве что пополнел еще больше, как-то раздобрел, несмотря на суровые времена.
– Не моя хата! – Туча усадил гостя в плюшевое кресло возле стола, поставил на стол коньяк, нарезанный лимон, дорогие хрустальные рюмки, стаканы и сифон с зельтерской водой. – Так, схованка. До лучших времен.
– И кто здесь прячется? – спросил Володя, отлично знающий обычаи криминального мира.
– Прятался, – Туча печально вздохнул и как-то погрустнел. – Та Японца то была хата. Полюбовная. Одна из многих. Он по городу много схованок застроил. Но до Канатной завсегда приходил.
– Квартира Японца? – искренне удивился Володя. – Вот уж никогда не слышал, что Мишка Япончик жил на Канатной улице!
– Та не жил он за Канатную! – Туча досадливо махнул рукой. – Ты за уши слушаешь или шо? Схованка, говорю! Ховался, когда тикал. Это… такое.
Володя кивнул с пониманием. Даже в лучшие времена своей жизни Мишка Япончик не мог ночевать несколько ночей подряд на одном месте. Он все время уходил, прятался, жил, как волк. Бандитская жизнь была именно такой – вне времени, вне законов человеческого мира. Существование изгоев. И теперь так жил Туча.
– Ты заместо Японца в городе? – прямо спросил Володя, не рассчитывая, впрочем, на ответ.
– Та какое! – Туча тяжело вздохнул. – В городе за такой холоймес творится, шо уши за трубочку до любого фраера! Хипишат швицеры задрипанные на каждом углу, шо твои химины куры. Бардак развелся такой, шо до последнего халамидника до печенок выел. Как не стало Японца, рухнул город, как гнилые зубы у фраера. Шухер за Одессу. Только тикай.
Это означало, что происходит полный беспредел банд, которых никто не может объединить так, как когда-то сделал Мишка Япончик.