Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза. Глен Кук
преисподней. Рассказал о Десяти Взятых, одним из которых был Душелов, – этих великих колдунов, могущественных, как полубоги, Властелин одолел и заставил служить себе. Поведал о Белой Розе, женщине-генерале, – она свергла Владычество, но уничтожить Властелина, Госпожу и Десятерых ей не хватило сил. Она смогла лишь замуровать их где-то на севере, в заколдованном кургане.
– А теперь, выходит, они вновь на свободе, – заключил я. – Правят своей империей, как встарь. Должно быть, Тамтам и Одноглазый что-то подозревали… А мы поступили к северянам на службу.
– Скорее, нас поймали, – процедил Капитан. – Взяли себе. Как форвалаку.
Тварь завизжала и бросилась на прутья клетки. Над туманной палубой пронесся смех Душелова.
– Взятые Взятыми, – кивнул я. – Пакостное сравнение.
Чем больше старинных легенд всплывало в памяти, тем сильнее меня колотила нервная дрожь.
Капитан вздохнул и уставился в туман, за которым нас ждала новая земля. Одноглазый не сводил ненавидящего взгляда с заточенной в клетку твари. Я попытался увести его, но он вырвался:
– Подожди, Костоправ. Мне нужно это обдумать.
– Обдумать что?
– Тамтама убила другая форвалака. На этой совсем нет шрамов, а мы ведь порядком ее потрепали.
Я медленно повернулся к посланнику. Тот опять рассмеялся, глядя на нас.
Одноглазый так ни о чем и не догадался. А я ничего ему не сказал. Неприятностей у нас и без того хватало.
2
Ворон
– Плавание доказало мою правоту, – проворчал Одноглазый, оторвавшись от высокой оловянной кружки. – Черному Отряду в море делать нечего. Эй, девка! Еще эля!
Колдун помахал кружкой, иначе служанка не поняла бы – он отказался учить языки северян.
– Ты уже надрался, – предостерег я.
– Какая проницательность! Вы заметили, господа? Костоправ, наш уважаемый знаток духовных и медицинских искусств, соблаговолил заметить мою нетрезвость, – объявил он заплетающимся языком, то и дело рыгая, и обвел слушателей угрюмо-надменным взглядом, который доступен лишь пьяному.
Служанка принесла новый кувшин для него и бутылку для Молчуна, тоже готового принять новую порцию отравы. Он пристрастился к кислому вину из Берилла, которое превосходно соответствовало его характеру. Деньги перешли из рук в руки.
За столом нас было семеро. Мы сидели опустив голову, потому что в заведении было полно моряков, а иностранцев вроде нас всегда бьют в первую очередь, когда вспыхивает драка. Если не принимать в расчет Одноглазого, мы предпочитали драться лишь тогда, когда нам за это платят.
В дверь просунулась уродливая физиономия Ростовщика. Он прищурился, глаза-бусинки забегали по сторонам и отыскали нас.
Ростовщиком он прозван потому, что ссужает нам деньги под немыслимые проценты. Слово ему не нравится, но он сам говорит, что любое прозвище лучше имечка, которым его одарили родители-крестьяне: Свекловица.
– Эй! Да это же Сахарный Бурачок! – взревел