Список заветных желаний. Лори Спилман
мое новое назначение, у меня не хватило духу сказать правду. Не хватило духу признаться, что я никогда не буду исполнительным директором «Болингер косметик». Обычно Эндрю скуп на комплименты, но тут его словно подменили. Не будет большого греха, если один-единственный день я позволю ему пребывать в приятном заблуждении. Сегодня вечером я выложу все, но смягчу удар, сообщив, что назначена на должность вице-президента компании.
– Скажите, леди босс, какие у вас планы на сегодняшний день? – Эндрю гладит меня по волосам. – Не собираетесь нанимать в ближайшем будущем нового юриста?
Что? Неужели он думает, что я пойду против воли мамы? Я пытаюсь обратить все в шутку, выдавливая из горла подобие хихиканья.
– Пока нет. Если тебя интересуют мои планы, на сегодняшнее утро у меня назначена встреча с Кэтрин, – говорю я таким тоном, что всякому ясно: встречу назначила именно я. – Нам нужно обсудить несколько важных вопросов.
– Отличное начало. – Эндрю кивает. – И помни, теперь ты ее начальница. Сразу дай ей понять, кто из вас главный.
Чувствуя, как щеки мои вспыхивают румянцем стыда, я встаю с дивана:
– Пойду приму душ.
– Я горжусь тобой, мадам президент.
Надо сказать ему, что мной гордиться нечего. И называть «мадам президент» теперь нужно Кэтрин. И я скажу это. Обязательно.
Но не сейчас. Вечером.
Каблуки мои оглушительно громко стучат по мраморным плитам пола, однако мне удается миновать вестибюль Чейз-тауэр никем не замеченной. В лифте я поднимаюсь на сорок девятый этаж, вхожу в шикарный офис «Болингер косметик», открываю стеклянную дверь и, потупив взор, вхожу в кабинет Кэтрин.
Я заглядываю в комнату, которую совсем недавно занимала мама, и вижу восседающую за столом Кэтрин. Как всегда, она безупречно одета, накрашена и причесана. Кэтрин разговаривает по телефону, но, увидев меня, машет рукой и поднимает указательный палец, давая понять, что освободится через минуту. Пока Кэтрин завершает разговор, я окидываю кабинет взглядом. Любопытно, куда новая владелица дела картины и скульптуры, которые обожала мама. Их место занял книжный шкаф и какие-то грамоты в рамочках. Единственное, что осталось от маминого святилища, – потрясающий вид из окна и табличка с именем на столе. Однако, приглядевшись, я вижу, что имя на ней уже другое. Кэтрин успела заменить табличку. Шрифт в точности такой же, но на латуни, обрамленной мрамором, выгравировано: «Кэтрин Хамфрис-Болингер, президент».
С ума сойти! Похоже, она уже давно знала, что станет маминой преемницей.
– Да-да, прекрасно. Как только получите номера, сообщите их мне. Да, именно так. Supashi-bo[1], Ёси. До свидания. – Кэтрин опускает трубку и поворачивается ко мне. – Токио, – сообщает она и качает головой. – Разница во времени четырнадцать часов. Чертовски неудобно. Чтобы переговорить с японскими партнерами, приходится приезжать в офис затемно. К счастью, они работают допоздна. – Она указывает на пару антикварных кресел эпохи Людовика XIV. – Присаживайся.
Я повинуюсь и провожу рукой по ярко-голубому
Спасибо