Сердце предательства. Мэри Пирсон
Каден повез ее туда. Я старалась гнать от себя мысль о другой возможности – что она уже мертва.
Все произошло так быстро, что я тогда ничего не успела сообразить. Ее похитил Каден. Каден – один из них. Каден, который был мне симпатичен больше, чем Рейф. Я даже допустила ошибку, подталкивая Лию к нему. Мне так нравился его спокойный нрав. Я говорила ей о том, какие у него добрые глаза. Мне все в нем казалось добрым. Как я могла так ошибаться? Это глубоко потрясло меня. Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях, но Каден оказался не добрым – совсем наоборот. Он был наемным убийцей. Так сказала Гвинет. Откуда это было известно ей, не знаю, но у Гвинет было много талантов, и выуживание тайных сведений из посетителей таверны наверняка входило в их число.
Мы решили, что безопаснее будет остановиться на постоялом дворе в одной из деревушек за городской стеной. Гвинет здесь никто не знал, но меня могли узнать, поэтому приходилось скрываться хотя бы до той поры, пока не удастся устроить встречу с лордом вице-регентом. При дворе королевы я была весьма заметной фигурой, и, возможно, меня обвиняли в измене за то, что я помогала Лии устроить побег. Из всех министров кабинета вице-регент всегда был добр к Лии, даже заботлив. Он, казалось, понимал все сложности ее положения при дворе. Если я объясню ему, в какой беде она оказалась, вице-регент наверняка сумеет преподнести это известие королю в самом выгодном для нас свете. Какой отец не приложит все силы для спасения дочери, даже если она бунтарка?
Пока Гвинет снимала нам комнату, я стояла в тени, опустив голову в скрывающем лицо капюшоне. Я видела, как она разговаривает с хозяином гостиницы, но слов не слышала. На мой взгляд, их беседа тянулась дольше, чем требовалось. Я чувствовала дрожь и шевеление в животе. Это постоянно напоминало о том, как все изменилось, сколько прошло времени, напоминало об обещании Лии: мы пройдем через все это вместе. Напоминало о том, что времени почти не осталось. Поцеловав кончики пальцев, я подняла их, обращаясь к богам. Пожалуйста, верните ее.
Какая-то бумага перешла из рук Гвинет к хозяину гостиницы. Он мельком взглянул на меня – возможно, удивился, почему я не снимаю капюшон, даже войдя в дом, но ничего не сказал и наконец-то протянул через стойку ключ.
Наша комната располагалась в самом конце коридора – тесная, но, конечно, удобнее сарая. Нове и Дьечи разместились на конюшне и были, кажется, довольны своими стойлами и свежим ячменем на обед. С деньгами трудностей не было. Я продала драгоценности, которые Лия отдала мне в Луизвеке. Даже Гвинет удивило то, как легко я договаривалась с подозрительными торговцами в задних комнатах их лавок, но я научилась этому у Лии.
Когда мы остались одни за закрытой дверью, я спросила у Гвинет, почему это заняло столько времени. У Берди это было делом нескольких минут: договориться о цене да показать постояльцу его комнату.
Гвинет бросила на кровать свой мешок.
– Я отправила письмо канцлеру и попросила о встрече.
У меня перехватило дыхание, и с минуту я не могла говорить.
– Что-что ты сделала? Против моей