Несъедобное время. Мария Фомальгаут
нечего, чокаемся, пьем. От волнения даже не чувствую вина, ничего не чувствую, осталась только Цель.
Цель требует.
Цель сообщает.
Не могу передать то, что сказала мне Цель, мне кажется, – ошибка какая-то, нет, никакой ошибки, Цель повторяет – и я повторяю за ней.
Перемирие.
Это слово произносим одновременно – я и он.
И еще – тоже одновременно:
– Общий враг.
Снова прислушиваюсь к цели, что она говорит, быть такого не может, нет, может, так и есть, искать, искать, что искать…
А вот.
Сжимаю зубы.
Так и есть.
Понимаю, что никогда в жизни этого не найду.
Понимаю, что должен искать.
– А вам что снилось?
Спрашиваю – аккуратно, невзначай. Уже понимаю, что ничего я здесь не найду, просто… потому что уже сколько перебрал людей, и никому… никому не снится…
Парень напротив отмахивается:
– Да не пускаю я сны эти.
Давлюсь собственным голосом:
– К-как… не пускаете?
– А так. На хрена они…
– В смысле… на хрена? Они ж вещие…
– Кто тебе сказал вообще, что они вещие…
Поправляю:
– Ну… не все вещие, но где-то есть сны, которые правду говорят… что там… в конце пути…
– Нет там ничего в конце пути.
Вот так.
Как удар грома.
– Нет ничего в конце пути.
– И в начале нет.
Еще один удар грома.
Мысленно киваю про себя, вот оно.
– Надо же… это с чего вы взяли такое?
– Ну… это же очевидно.
– Вам сон был?
– Да какой сон, выкиньте вы эти сны вообще на хрен…
Не верю себе. Не понимаю. Первый раз вижу, чтобы цель приходила вот так, без снов, без всего, вот так…
Цель не верит мне.
Цель не понимает. Как это так, Цель без снов.
Пожимаю плечами, а вот так.
Цель волнуется – первый раз вижу, чтобы Цель волновалась, это совсем дело дрянь, что Цель волнуется.
Получаю новый сигнал.
Опять не верю себе.
А веришь, не веришь, иди и делай.
Ищи.
Ищи, где эта цель, которая сама по себе…
Без снов…
– А нигде.
Это я говорю своей цели:
– А нигде.
Цель не верит, цель не понимает, что значит – а нигде.
– Война будет.
Это цель говорит.
Не знаю, какая – может, моя, может, наоборот, чужая. Сейчас уже неважно, где чья цель.
– Война будет.
Это вторая цель говорит.
И снова – по всем отсекам, по всем коридорам, по челноку —
– Война будет.
Люди поднимают головы, люди прислушиваются, люди не понимают – где война, какая война, почему война – отмахиваются, а-а-а, что нам война, зачем она нам, война, нам и без войны хорошо…
Челнок замедляется. Сначала неуловимо, потом все больше, больше, больше,