Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг. Екатерина Вострова
за экскурсию. Довольно познавательно с исторической точки зрения, – Йон попытался поймать взгляд карих глаз, ожидая очередной колкости, но ее не последовало.
Мора лишь коротко усмехнулась, слегка приподняв правый уголок губ. Йон никак не мог определиться с тем, что он думает о ней. Девица была необычайно наглой и самоуверенной. Довольно опасно, учитывая то, что он услышал на звукозаписи проведенной над ним операции. Передатчик, вшитый в ее ладонь, действительно смущал, как и неясные чипы, подсаженные в организм. Правда, это было лучше, чем, если бы Йона заразили каким-нибудь вирусом или подсадили на определенный наркотик. Мало ли можно выдумать средств, чтобы заставить человека слушаться?
– Столовая там. Впрочем, большинство семей предпочитает есть у себя в комнатах, – она указала на один из коридоров.
Йону пришлось приложить некоторое количество сил, чтобы не перестать улыбаться. Семья. Ему совершенно точно представилось, какой именно смысл вкладывают несогласные в это слово. Неестественный, давно устаревший и такой пошлый. Не в силах совладать с собой, он замедлил шаг.
– Каждый раз, когда я слышу слово «семья» в определениях несогласных, я вспоминаю Шекспира.
– Ох, какой же ты все-таки милашка, неужели Гамлета? – с иронией отозвалась Мора, скрещивая руки на груди.
– Ромео и Джульетту, – он подмигнул девушке и взял ее под локоть. – Согласись, если бы несчастные влюбленные жили во времена ЛиДеРа, то трагедии не случилось бы.
– Счастье для всех и любовь в каждом сердце, – Мора картинно приложила руки к груди и, обратив глаза к потолку, искусственно захлопала ресницами. – Все никак не могу взять в толк, милашка, ты правда веришь во всю эту чушь? – она бросила на него слегка разочарованный взгляд и пренебрежительно хмыкнула, – одна сплошная агиткампания. Да взять хотя бы то, что кадетам Канцелярии запрещены контакты с внешним миром. Монтекки и Капулетти, по сравнению с Верховным Канцлером, образцы идеальных наставников. Они, по крайней мере, сами своих детей не убивали.
– Доведение до суицида не в счет? – засмеялся Йон.
Смахнув с глаз невидимую слезинку, он обнажил зубы в одной из самых своих дружелюбных улыбок. В этот момент ему нестерпимо хотелось выплеснуть на проклятую девицу всю свою ярость. Как много они знают о нем? Генерал Славий упоминал о его матери, но разве у несогласных действительно был выход на эту женщину? И если да, то что она успела рассказать им? Хотелось действия. Йон не нашел ничего лучше, чем, не снимая с лица доброжелательной маски, медленно приблизиться к девушке и тихим доверительным голосом произнести:
– Ну, давай пофантазируем. Допустим, инспектор Канцелярии влюбится в одну из несогласных. Достаточно непримиримые стороны, не так ли? – легким движением он поправил выбившуюся из-за уха Моры темную прядку. – Что будет, если, ну… – Йон сделал вид, что задумался, – ну, предположим, мы с тобой полюбим друг друга? Страстно, отчаянно. В духе великих романов.
– Ох, какой драматизм, –