Последняя лошадь Наполеона. Григорий Александрович Шепелев
в одних трусах, натягивая лосины, Света заметила, что она похожа на Риту – та же порывистость, тонкость, гибкость. Вот только кожа у Риты была смуглее. Надев балетки и водолазку, Тамара весело повернулась к своим коллегам.
– Да что вы все кислые такие? Мать вашу драть! Спектакль получится! Жопой чую.
– Ты всё всегда чуешь жопой, – ворчливо отозвалась Карина, вставая, – и ею думаешь!
– Иди на … , детка.
Карина к всеобщему удивлению, улыбнулась, после чего актрисы пошли работать.
Зрительный зал насчитывал лишь сто мест. Корней Митрофанович сидел в третьем ряду, что-то объясняя актерам, только что репетировавшим кровавую драку между Монтекки и Капулетти. Один из них был любимцем публики. Его звали Павел Кремнёв. Он работал над ролью отца Джульетты. Когда актрисы вышли на сцену, он перебил режиссёра:
– Послушайте, Корней Митрофанович, я могу, конечно, смотреть на то, как Монтекки бьют ногами Тибальда, глазами старого онаниста, но ка я буду потом смотреть на жопу кормилицы или даже своей жены? С криком «Наших бьют!»?
– Павлик, если это – всё на что ты способен, я как-нибудь тебе объясню, чем взгляд онаниста отличается, например, от взгляда гусара. А вот и дамы! Явились, не запылились. Делаем бал!
Соскочив со сцены, Света уселась в первом ряду, между хореографом и помощницей режиссёра, Мариной. В том же ряду сидели скрипачка Вера и осветитель.
– Корней Митрофанович, у меня нога немножко болит, – пожаловалась Тамара.
– Если я ещё раз об этом услышу, заболит жопа.
– Виктор Эмильевич, до какого момента будем смотреть?
– До реплик.
– Поехали!
Все актеры заняли соответствующие места. Звукорежиссёр включил музыку. Начался танец змей – леди Капулетти и её дочки. Дамы с акробатической ловкостью кувыркались, ползали, обвивали одна другую всеми конечностями, принимая разнообразные позы, и целовались взасос. Потом к ним присоединилась кормилица. С возрастающей страстностью занимаясь всё более откровенными безобразиями, три твари подобрались к главе семейства Капулетти и поползли на него. Он, ясное дело, легко дал себя вовлечь в развратные игры. Ну а потом, как Света и ожидала, в них вовлеклись домочадцы, плясавшие в стороне. А за ними – гости. Всё это продолжалось до прихода Ромэо.
– Меня не устраивает одно, – сказал режиссер, когда стихла музыка и актёры приблизились к краю сцены, – ног слишком мало.
– В смысле? – не понял Виктор Эмильевич.
– Ноги женщин должны играть главенствующую роль. В одном эпизоде – точно. Павлуша должен запасть на них, а не на вползание на него. Пускай проведут по нему ногами с разных сторон.
– А ведь это мысль! – обрадовался Кремнёв.
– Мне она не нравится, – запротестовала Карина, ноги которой были короче, чем у Тамары, – я – все-таки его дочь. Как дочь может с ходу закинуть ноги на папу?
– А мы сейчас поглядим, как это будет смотреться, – произнёс хореограф и, встав, поднялся на сцену. – Дайте нам музыку!
Начали отрабатывать эпизод. Потом вновь заспорили. Слушая этот