Испытание верностью. Ольга Арсентьева
сухой и очень горячей.
– А-де-ла-ида, – повторил он задумчиво, словно имя было совсем уж трудно произносимое, – Аделаида… Делла… Вы позволите мне называть вас Делла?
Покосившись на замерших у двери Манечку с Ириной Львовной, Аделаида Максимовна смутилась окончательно и в просьбе отказала. Гость, впрочем, нисколько не обиделся и не огорчился, лишь внимательно посмотрел на порозовевшую директрису, и в темных глазах его на миг вспыхнули лукавые золотые огоньки.
Но на сей раз Аделаида и не думала отказывать.
– Да, конечно, – она подняла свободную руку и нежно провела по его густым светлым волосам, – конечно…
Какой он все-таки красивый!
Высокий, стройный, загорелый… и молодой – всего сорок два, а выглядит и вовсе на тридцать пять. И нисколько не похож на профессора и директора школы. Скорее его можно принять за артиста в роли директора школы.
Вот только глаза у него не такие, как у актера, лицедея, притворщика. Они темные, то ли серые, то ли синие, как море в грозу. В них глубина, философские размышления, в них затаенная печаль.
А иногда в его глазах прыгают лукавые чертики… или разгораются золотые солнца.
Аделаида могла бы смотреть в них вечно. И теперь она не собирается терять ни одного дня – как тогда, в марте, потеряла целую неделю… все раздумывала… переживала… сомневалась.
Стоило ей об этом вспомнить, как декорации сменились.
Теперь была мартовская ночь, холодная, ясная и лунная, они вдвоем стояли у подъезда дома, где жила Аделаида.
Козырек над подъездом бросал на входную дверь густую бархатную тень, и Аделаида принялась на ощупь набирать комбинацию кодового замка.
Где-то рядом послышался телефонный звонок. Аделаида вздрогнула от неожиданности и выпрямилась, не успев нажать последнюю кнопку.
Карл вытащил мобильник, посмотрел на высветившийся номер и энергично произнес что-то короткое по-немецки.
– Да! – затем рявкнул он в трубку по-русски, взглядом попросив у Аделаиды прощения. – Слушаю!
В трубке поспешно забубнили что-то высоким и довольно противным, но, без сомнения, мужским голосом. Слов говорившего Аделаида, как ни старалась, разобрать не смогла; пару раз ей показалось, что звонивший произнес слово «филин», но почему Карл проявляет такое внимание к этой птице, было совершенно непонятно.
– Хорошо, – ответил Карл своим привычным, спокойным, тоном, – я сейчас приеду.
30
Он повернулся к Аделаиде, взял ее за плечи, но не приблизил к себе и не поцеловал, а лишь посмотрел на нее своими темными глазами, в которых горели и сыпали искрами целые золотые созвездия, и сказал:
– Жди. Скоро вернусь.
– Не пущу! – решительно заявила Аделаида сегодняшняя сразу же после того, как раздался звонок. – Даже и не думай!
Никуда не пущу! – продолжала она, уже просыпаясь под звон телефона, доносящийся из открытого окна, – ты нужен мне и нашему ребенку!
Ты нужен мне, – повторила она, садясь